«Лирический фельетон к 8-й годовщине РОДК», напечатанный в «Нашей пятнице», был последним документом печатной поэзии РОДК, — и, может быть, самым удачным:
Пускай проходят восемь лет, Мечта судьбу остановила! На свете преданнее нет Влюбленности библиофила. В жар лета, и в мороз зимы, В осеннюю любую слякоть Над книгой не устанем мы Смеяться, радоваться, плакать. Нет неизведанней тоски Для сателлитов книжной касты: Мы по призванью чудаки, По назначению — фантасты! О, шелест ласковых страниц! Читай, задумывайся, числи! Любви ко книге нет границ В прямом и переносном смысле!..В «Лирическом фельетоне» упомянуты два имени, ранее в нашем повествовании о деятельности РОДК не встречавшихся. Это — И. Н. Жучков («жужжит жучок») и И. В. Калашников. О первом из них, недавно скончавшемся, С. Г. Кара-Мурза писал: «Изучающий историю московских художественных кружков, пытливый и дотошный москвовед И. Н. Жучков, принимавший самое горячее участие в жизни Общества, сделал интересный доклад о кружке Саввы Ивановича Мамонтова и сообщение об экслибрисах художника Фалилеева».
Об И. В. Калашникове Кара-Мурза писал: «Из лиц, не читавших докладов, но горячо интересовавшихся делами Общества и принадлежавших к его активу, вспоминаю Илью Васильевича Калашникова, страстного, неисправимого библиофила». «Не знаю, — продолжает Кара-Мурза, — когда и при каких обстоятельствах он пристрастился к книге. Родом и происхождением из среды кимрских сапожников, Илья Васильевич всю революцию прослужил кассиром в разных учреждениях Москвы и все свои заработки и сбережения фактически тратил на книги, в результате чего у него образовалась прекрасная библиотека. К чести Калашникова нужно сказать, что он не только покупает и собирает книги, но и читает книги, вследствие чего из него выработался очень неплохой знаток библиографии».
Мы ограничимся этими примечаниями к «Лирическому фельетону» А. А. Сидорова и тем самым закончим изложение сведений о нем как библиофиле, члене РОДК и поэтическом летописце Общества.
Кроме перечисленных виднейших членов РОДК интерес представляют и многие другие его участники, но за недостатком места мы остановимся только на двух — на самом С. Г. Кара-Мурзе, воспоминания которого в такой яркой, живописно-портретной форме представили нам Русское общество друзей книги, и Н. Н. Орлове.
Сергей Георгиевич Кара-Мурза (1878–1956) родился в Симферополе, в семье купца, окончил юридический факультет Московского университета и, будучи присяжным поверенным, много работал в периодической печати, так что по праву писал С. А. Венгерову, что является журналистом. Случайно попавший на заседание РОДК 23 сентября 1921 г., на котором его товарищ по университетской скамье Г. И. Чулков делал доклад, Кара-Мурза с первого же посещения стал ревностным членом Общества. «За восемь лет пребывания в Обществе, — писал он, — прочел одиннадцать докладов на разные темы, в течение пяти лет был избираем в члены правления, а в последние два-три года избирался в председатели собраний». В апреле 1962 г. в Клубе любителей книги при Центральном Доме работников искусств под председательством одного из старейших московских библиофилов В. М. Лобанова состоялось заседание на тему «Друг книги — С. Г. Кара-Мурза». В повестке заседания было указано, что выступают А. Д. Гончаров, В. М. Инбер, В. Г. Лидин, А. А. Сидоров и И. Г. Эренбург. Уже один этот перечень имен свидетельствует о том, как популярен был С. Г. Кара-Мурза в художественных и литературных кругах Москвы. К сожалению, в периодической печати сведений об этом заседании нам найти не удалось. Тем с бóльшим вниманием мы отнеслись к коротенькой «книжной новелле» В. Г. Лидина в его сборнике «Друзья мои — книги», озаглавленной «Сапоги Карла Маркса» и неожиданно содержащей любопытные сведения о С. Г. Кара-Мурзе.
По словам В. Г. Лидина, Кара-Мурза «был историком театра и историком литературной Москвы, написал множество статей об актерах и театральных постановках и издал в 1924 году книгу „Малый театр“ с подзаголовком „Очерки и впечатления“…» Это был «невысокий, милейший по своим душевным качествам» человек, «с мальчишески-румяными блестящими щеками, с живыми умными глазами на круглом лице, весь как-то уютно сбитый…» (83, с. 147).