Однако ни это общество, ни попытка П. Е. Рейнбота возродить распавшийся Кружок любителей русских изящных изданий в середине 1921 г. не имели успеха. Все же идея создания библиофильской и экслибрисистской организации в Петрограде не замирала. Открытие в 1921–1922 гг. ряда букинистических магазинов, этих первичных «клубов» библиофилов, подтолкнуло к попыткам создания новых библиофильских организаций.
Таких попыток нам известно две. Об одной из них в конце 20-х годов вспоминал В. С. Савонько, виднейший ленинградский экслибрисист тех лет. По его словам, после распадения «адарюковского» Общества друзей книги, в середине 1922 г. была сделана попытка воскресить его. Сказалось, однако, что легче было создать новое, чем вызвать к жизни старое, из состава правления которого в Петрограде не осталось никого. Тогда возникла инициативная группа, определившая характер и даже название новой библиофильской организации — Общество любителей книги и книжных знаков. Из «Петроградской хроники» В. К. Охочинского в журнале «Среди коллекционеров» за 1922 г. известно, что в инициативную группу входили П. И. Нерадовский, Б. Г. Крыжановский, В. С. Савонько и Д. И. Митрохин, лица, в основном работавшие в Русском музее и в Академии материальной культуры. «Однако, — пишет В. С. Савонько, — и на этот раз новое общество получило наименование Общество любителей художественной книги». По-видимому, оно даже не приступило к работе: о его деятельности нам никаких материалов обнаружить не удалось.
О второй попытке создать в Петрограде библиофильскую организацию в 1922 г. сообщил В. К. Охочинский в журнале «Среди коллекционеров». Он писал: «…носятся слухи — будто в Петрограде организуется Общество друзей книги. Учредителями его состоят заведующий издательством „Всемирная литература“ А. Н. Тихонов, бывший редактор „Старых годов“ П. П. Вейнер, библиофил П. Е. Рейнбот и антиквар Ф. Г. Шилов» (24). Но и об этом обществе никаких сведений ни в печати, ни в памяти ленинградских библиофилов не сохранилось.
Экслибрисистам все же удалось вскоре создать самостоятельное Петроградское общество экслибрисистов, открытие которого состоялось 15 ноября 1922 г. Рассмотрение деятельности Петроградского (с 1924 г. — Ленинградского) общества экслибрисистов, как и Московского общества любителей книжных знаков (1921–1929) и Секции изучения книжных знаков РОДК (1925–1929), не входит в план нашего исследования. Поэтому мы переходим непосредственно к истории Ленинградского общества библиофилов (ЛОБ).
Идея создания этого общества принадлежала молодым петроградским музейным работникам и художникам-графикам. Один из инициаторов ЛОБ, Э. Ф. Голлербах, позднее в брошюре «Возникновение Ленинградского общества библиофилов (К пятилетию со дня его основания)» подробно рассказал о том, когда и при каких обстоятельствах состоялось первое обсуждение новой идеи. Это было осенью 1923 г.; участниками совещания, посвященного вопросу об учреждении общества библиофилов, были Э. Ф. Голлербах, Е. Д. Белуха, С. А. Мухин и В. К. Охочинский. Основная проблема заключалась в подборе состава будущего общества и его руководящего органа — совета. Перебирая имена кандидатов, участники обсуждения, по словам Голлербаха, подвергли их шутливой, но обстоятельной критике. «Уже тогда, — продолжает Э. Ф. Голлербах, — на совещании нашем господствовала та безобидная ирония, которая отличала весь наш кружок на заре его деятельности. Люди и книги перемежались в этой беседе, и вот эта веселая мешанина из людей и книг определяла в дальнейшем основной стиль нашего кружка. О чем бы мы ни говорили, наши деловые рассуждения неизменно соскальзывали в „causerie“, пересыпались анекдотами, иногда прерывались взрывами смеха».
Словно чувствуя несколько не вяжущийся с привычным понятием библиофильства легковесный, чтобы не сказать легкомысленный тон, господствовавший на обсуждении, и как бы оправдываясь перед читателями, Э. Ф. Голлербах писал: «Люди академического склада назвали бы наши заседания несерьезными, но мне кажется, что с подлинным библиофильством неразделен „дух мелочей прелестных и воздушных“ и библиофильская беседа должна быть хорошо приправлена аттическою солью и густо замешана на бытовых наблюдениях. Мы видели залог успеха в наличии крестообразной буквы „х“ в наших фамилиях; в сочетании с предыдущими гласными это „х“ давало возгласы: „ах!“, „ох!“, „ух!“, „ух!“..»