Именно тогда «культ личности» достиг апогея. В каждом поселке сооружался свой памятник Сталину. Празднование в декабре 1949 г. семидесятилетия вождя позволило культу личности перейти все мыслимые границы. В течение недель газеты перечисляли тысячи подарков, присланных Сталину в знак признательности со всех концов света. Тысячи посланий, преисполненных бескрайнего поклонения и восхищения, стекались к Великому Человеку. Высшие церковные иерархи публично заверили его в своей глубочайшей признательности и в том, что они возносят горячие молитвы, ощущая беспримерные мудрость и величие, с которыми он управляет Родиной.
Несмотря на весь хор славословий и рабских заверений в верности, никогда этот человек не был так одинок. Свидетельства его близких, дочери, Хрущева и М. Джиласа единодушны в этом. Изолировавшись из‑за своей подозрительности от всех, избегая церемоний и приемов, зная о жизни страны только по разукрашенным картинкам официальных докладов, стареющий Сталин проводил теперь большую часть времени на своей даче в Кунцеве, откуда приезжал на несколько часов в Кремль. На дачу он вызывал старых членов партийного руководства, вынуждая их, если верить воспоминаниям Хрущева, по любому поводу пить ночи напролет до полного изнеможения. Подчеркивая значение этих застолий, приближенные Сталина того периода отмечают его редкое умение спутать карты и, применяя свою излюбленную тактику, стравить между собой своих вероятных преемников, поручив им решение самых головоломных проблем, чтобы затем, встав выше конкретных личностей и разногласий, взять на себя роль арбитра и продолжить упрочение политической системы, в которой ленинские традиции играли все меньшую роль, то есть сталинизма.
Радикальный разрыв с ленинским наследием осуществлялся на нескольких уровнях:
— На уровне символов, что выражалось в воссоздании гражданских и военных званий, которые были упразднены Лениным, поскольку воплощали, по его мнению, традиционное государство (так, в 1946 г. народные комиссары превратились в «министров»); в примечательных переименованиях, призванных знаменовать переход к новому этапу в историческом развитии народа и государства (Рабоче–крестьянская Красная Армия была переименована в Советские Вооруженные Силы, а большевистская партия в 1952 г. стала Коммунистической партией Советского Союза — КПСС).
— На теоретическом уровне шла скрытая критика ленинской концепции партии. Так, в речи, произнесенной 9 февраля 1946 г., Сталин заявил о том, что единственная разница между коммунистами и беспартийными состоит в том, что первые являются членами партии, а вторые нет.
— На более глубоком уровне реального осуществления власти разрыв с ленинизмом выражался в последовательном игнорировании руководящих органов партии: тринадцать с половиной лет, с марта 1939 по октябрь 1952 г не созывались съезды и пять с половиной лет, с февраля 1947 по октябрь 1952 г., — пленумы ЦК. Даже Политбюро (10 членов и 4 кандидата в члены) почти никогда не собиралось в полном составе из‑за введенной Сталиным практики «малых комиссий» (полностью незаконной с точки зрения Устава) с расплывчатыми полномочиями: Комиссия Пяти, Комиссия Шести, занимавшаяся в принципе иностранными делами, но также и некоторыми вопросами внутренней политики, Комиссия Семи. Как правило, Сталин предпочитал принимать членов Политбюро индивидуально или небольшими группами по вопросам, связанным со «специальностью» каждого. Мучимый острой шпиономанией, Сталин неизменно исключал из этих встреч, особенно в последние годы жизни, некоторых членов Политбюро, подозреваемых в переходе на службу той или иной иностранной державе. Это произошло с Ворошиловым, заподозренным в сотрудничестве с Интеллидженс Сервис (но не арестованным, что достаточно ясно говорит о подлинных мотивах этой так называемой опалы); затем, после XIX съезда партии, — с Молотовым и Микояном. Хрущев оставил поразительные рассказы об эпизодических заседаниях Политбюро, где важнейшие решения, например о пятом пятилетнем плане, принимались без всякого обсуждения за несколько минут участниками, испытывавшими панику от одной только мысли, что они могут высказать точку зрения, которая испортит настроение Вождю. Между тем Сталин делал все, чтобы сконцентрировать власть в созданных им структурах, неподконтрольных избранным в 1939 г. руководящим партийным инстанциям. Роль его личного Секретариата и «специального сектора» Секретариата ЦК под руководством Поскребышева, видимо, постоянно возрастала, заключаясь в надзоре над всем Секретариатом ЦК — реальным центром принятия решений и контроля за их исполнением. Каждый из главных соратников Сталина в послевоенные годы (Маленков, Жданов и Хрущев) занимал в тот или иной момент один из четырех постов секретарей ЦК партии.