На пленуме ЦК, состоявшемся в январе 1955 г., Хрущев употребил все свое красноречие, чтобы показать преимущества возделывания кукурузы, которая рассматривалась им как ключ к решению острой кормовой проблемы. За два года кукурузой были засеяны 18 млн. га, — часто в районах, которые совсем не подходили для этой культуры. Уже тогда для осуществления того или иного проекта–фетиша начинали применяться беспорядочные акции и поспешные мобилизации, свидетельствовавшие о Неизменности волюнтаристских методов управления экономикой.
Опираясь на первые обнадеживающие результаты реформ в сельском хозяйстве (за три года производство сельскохозяйственной продукции увеличилось на 25%), Хрущев старался стимулировать социальную активность, призванную выявить «неисчерпаемые резервы производительности» советских трудящихся и преодолеть внутренние трудности экономического проекта, который базировался на трех трудно сочетаемых целях: повышении уровня потребления, высоких темпах экономического роста и направлении крупных капиталовложений в тяжелую промышленность, всегда рассматривавшуюся в качестве основы дальнейшего развития народного хозяйства. И Маленков, и Хрущев видели необходимость реформирования социальных связей. Для первого отказ от принуждения как принципа организации общественных отношений требовал рационализации существовавших политических механизмов, осторожной передачи власти на более низкие уровни административного аппарата, повышения роли директоров предприятий и хозяйственных кадров, признания важности их технической и профессиональной компетентности. Эти установки исключали всякое вмешательство или участие народных масс. Напротив, Хрущев предлагал более динамичный и новаторский подход популистского толка, признававший определенную способность широких масс к инициативе и влиянию на развитие событий. Понимая, что глубина реформирования определялась лишь степенью страха руководства перед тяжелым социальным кризисом, Хрущев поощрял запросы населения, порождавшие этот страх. В то же время он старался пробудить в массах социальную активность, обращаясь через голову партаппарата непосредственно к гражданам, заявляя, например, следующее: «У нас очень много таких людей, которые не носят в кармане партийного билета, но всем — своим существом, своим беззаветным трудом на благо общества выражают большевистскую партийность». Однако в отличие от сталинских призывов к «маленьким людям», к «простым труженикам» хрущевская политика, обращенная «ко всем гражданам», не заключала в себе ни явного указания на общественного «врага», ни пренебрежения к «законным» методам контроля и управления. Популизм Хрущева не предвещал новых чисток, являясь лишь одной из граней политики Первого секретаря ЦК КПСС, который старался создать себе одновременно две опоры: одну — в населении, представляя себя как руководителя, заботящегося о повышении уровня жизни, людей и о том, чтобы вернуть их в политическую жизнь, а другую — в среде руководства и кадров партии, утверждаясь в качестве единственного лидера, способного отвести угрозу социального кризиса посредством реформирования (ограниченного) общественных отношений. Эта популистская политика предполагала активизацию не только партии, но и других общественных организаций (прежде всего профсоюзов), отказ от наиболее жестоких форм принуждения, вывод трудовых отношений из сферы действия уголовного права. Все эти меры должны были приглушать социальные конфликты на предприятиях и в колхозах, стимулировать инициативу и производительность трудящихся.