Выбрать главу

Практика реализации реформы показала, что проблемы, связанные с природой экономических показателей и с «ведомственностью», остались нерешенными. Новые показатели вводились с трудом. Поощрительные фонды не смогли должным образом стимулировать рабочую силу: предназначенные рабочим премии в среднем составляли всего лишь 3% от зарплаты, что было недостаточно для того, чтобы вызвать интерес к повышению эффективности производства; что же касается фонда на социальные нужды, то его использованию мешало то, что план не предусматривал обеспечение строительными материалами. Наконец, фонды самофинансирования не могли быть эффективно использованы по причине слабой координации между научными изысканиями и промышленностью (от разработки до выпуска первого пробного образца и освоения массового производства проходило в среднем шесть — восемь лет).

Главной причиной постоянных сбоев в экономике оставалась «ведомственность» — давнее явление, о котором с прискорбием часто писалось в прессе. Эта «болезнь» возникла еще в 30–е гг. как следствие утверждения принципа вертикального подчинения в системе министерского планирования и управления. Замкнутые «на Москву» иерархические пирамиды непосредственно управляли предприятиями и организациями, разбросанными по всей территории Советского Союза. Каждый нижестоящий орган взаимодействовал только с той инстанцией, которая стояла непосредственно над ним в том же министерстве. Не существовало практически никакой серьезной прямой связи между соседними предприятиями и организациями, если они принадлежали разным министерствам. Именно отсутствие горизонтальных связей стало причиной многих трудностей, сохранившихся до наших дней.

Уже с первых шагов проведения реформы стало ясно, что она представляет собой набор разрозненных и противоречивых мер. Действительно, могло ли сочетаться расширение допущенной самостоятельности предприятий с усилением административных и экономических полномочий министерств, этих удельных княжеств?

Создание Госснаба также противоречило провозглашенной самостоятельности предприятий, которые, как и прежде, не могли свободно выбирать поставщика и потребителя. Даже в случае «прямых связей» между давними партнерами заключение ими договоры утверждались в верхах. Волокита, возникавшая из‑за административных задержек и необязательности поставщиков, привыкших устанавливать свои законы на «рынке продавцов», приводила к тому, что снабжение не обеспечивалось и было низкого качества, а потому и выпуск производимой продукции оставался нерегулярным, связанным с постоянными простоями и авралами.

Противоречия реформы отражали глубокие расхождения между возглавляемыми Брежневым сторонниками ограниченной децентрализации при сохранении в неприкосновенности роли политико–административной системы в функционировании экономики и объединившимися вокруг Косыгина приверженцами частичных рыночных реформ, готовыми в определенной степени довериться собственно экономическим регуляторам.

На эти быстро проявившиеся противоречия между политическим консерватизмом, основанным на стремлении стабилизировать систему через насаждение отношений личной преданности и даже создание «феодальных вотчин», и самим принципом экономической реформы, предполагавшим приоритет технократических ценностей, накладывались другие расхождения, касавшиеся темпа и глубины проведения реформы и противоречивого подхода к решающей проблеме распределения власти.

2. Консенсус и разногласия

Скрывавшиеся за проявленным по отношению к Хрущеву единодушием значительные расхождения внутри новой руководящей группы обусловили ее попытки вести «центристскую» политику, уравновешивать разнонаправленные тенденции, которые в условиях концентрации реальной власти в руках небольшой группы лиц неминуемо оборачивались персонализацией политических разногласий. Поскольку же официально новая ситуация представлялась как последовательное возвращение к практике коллегиального руководства, оставалось лишь прибегнуть к классическому в таких случаях приему, каковым является компромисс.

Искомый компромисс должен был иметь долгую жизнь, поскольку независимо от существовавших между членами руководства расхождений все они стремились стабилизировать и сбалансировать потенциал и интересы различных бюрократических структур и постараться как можно дольше удержать свою коллективную власть, исключая любые альтернативы ей. Это означало отказ от рассмотрения проблем, могущих вызвать конфликт, от принципиальных споров, означало культ прагматизма, возведенного в систему, и в конечном счете — застой.