Хотя конкретные формы реализации этих свобод не были установлены, подписавшиеся стороны подтвердили право человека знать свои права и обязанности в этой сфере и действовать в соответствии с ними. Именно на основе этого принципа в СССР организовались группы диссидентов (которых, несмотря на это, преследовали не меньше, чем раньше).
Одновременно с Конференцией в Хельсинки, но вне прямой связи с ней, начиная с 197 3 г. возобновились переговоры между представителями стран Варшавского Договора и НАТО о сокращении вооруженных сил в Европе. В скором времени эти переговоры зашли в тупик из‑за жесткой позиции представителей Варшавского Договора, имевшего превосходство в обычных вооружениях в Европе. Дисбаланс еще больше увеличился в середине 70–х гг. в связи с установкой в Восточной Европе новых советских ракет средней дальности СС-20 (не подпадавших под соглашения по ОСВ). В декабре 197 9 г. НАТО решил закрыть это «окно уязвимости» (Г. Киссинджер), приняв «двойное решение»: продолжать переговоры но ОСВ, но в случае их провала установить в Западной Европе до конца 1983 г. в качестве ответной меры крылатые ракеты «Круиз» и ракеты «Першинг» (572 единицы), способные достигать территории Советского Союза.
Такое развитие отношений означало потерю взаимного доверия — если оно и имело когда‑либо место — между Западом и Советским государством.
По сути, в основе «разрядки» лежало глубокое недоразумение. Западу она представлялась «глобальной», он признавал существующее в Восточной Европе положение (в лучшем случае требуя уважения прав человека — без особых на то иллюзий), рассчитывая, что в ответ на это СССР воздержится от участия в конфликтах в остальном мире. Для советской же стороны «разрядка» ограничивалась обязательством не вмешиваться в дела Запада (например, посредством компартий, к тому же после возникновения «еврокоммунизма» все менее склонных следовать указаниям Москвы). Эти обязательства ни в коей мере не означали, однако, что советская внешняя политика, в которой переплетались военная стратегия, соображения идеологического характера и внутренние проблемы, будет направлена на замедление «хода истории» и отказ от «классовых отношений» со странами, ведущими «борьбу против империализма». Во второй половине 70–х гг., следуя генеральной линии, избранной в послесталинский период, Советский Союз продолжал глобализацию своей внешней политики, беря на себя все новые обязательства, в особенности на Ближнем Востоке и в Африке.
Так, СССР вдохновлял кубинскую интервенцию в Анголе, помогал Народному фронту освобождения Мозамбика, потом непосредственно вмешался в конфликт в районе Африканского Рога, сначала на стороне Сомали, затем, вернувшись к союзу с Эфиопией, — на стороне генерала Менгусту и поддержал его в войне в Огадене. Завоеванные Советским Союзом позиции в Африке открыли новые возможности экспансии его военно–морской мощи, которая в 70–е гг. значительно возросла.
Не ограничиваясь защитой своих морских границ, флот СССР, руководствуясь предложенной адмиралом Горшковым новой стратегией, демонстрировал свое присутствие и оказывал политическое давление в акватории Мирового океана.
В этих условиях факт существования не только стран–союзниц Советского Союза, но и тех стран, во главе которых стояли марксистско–ленинские партии, «сознательно осуществляющие экспансию социализма» в зонах, стратегическое значение которых приоткрывало множество потенциальных возможностей в региональной политике, становился очень важным. Разве Советский Союз не мог оказывать давление с побережий Анголы на морские пути вокруг Южно–Африканского мыса? И более того, разве присутствие Советского Союза в Эфиопии и в Южном Йемене, то есть на обоих берегах Красного моря, не давало ему возможность дать почувствовать возрастающий вес его военно–морских сил в этом жизненно важном для Запада регионе? Определяемые этим благоприятные перспективы относились главным образом к политическим и дипломатическим преимуществам Советского Союза и обусловливались его способностью демонстрировать силу своим реальным и потенциальным союзникам. В этом смысле Ангола и Эфиопия были важными вехами в процессе, который во второй половине 70–х гг. привел к краху советско–американскую «разрядку».