Разрушению крестьянской общины способствовал не только указ от 9 ноября 1906 г., но и другие законы 1909—1911 гг., предусматривавшие роспуск общин, с 1861 г. не подвергавшихся разделу, и возможность его проведения решением простого большинства, а не двух третей членов общины, как было ранее. Власти всячески способствовали дроблению и обособлению крестьянских хозяйств. Если хозяйство оставалось на территории села, оно получало название отруба, если оно находилось вне его пределов — хутора. Государство также помогло многим крестьянским семьям в приобретении земель через посредство Крестьянского банка. Банк перепродавал в кредит земли, скупленные ранее у помещиков или принадлежавшие государству. Между 1905 и 1914 гг. в руки крестьян перешли таким путем 9,5 млн. га земли. Эта политика была весьма разумной в отношении наиболее работоспособной части крестьян, она помогла им встать на ноги, однако не могла решить аграрную проблему в целом. Крестьяне–бедняки не смогли воспользоваться реформами. Они были вынуждены наниматься батраками, переселяться в города, где работали подсобными рабочими, или уезжать в осваиваемые регионы страны. Правительство всячески поощряло, например, заселение Сибири, Кредиты, отпускаемые переселенцам, увеличились в четыре раза по сравнению с периодом 1900—1904 гг. Однако это не оправдало надежд правительства и не дало должных результатов. Переселенцы предпочитали обосновываться в уже обжитых местах, таких, как Урал, Западная Сибирь, нежели заниматься раскорчевыванием безлюдных лесных зон. Между 1907 и 1914 гг. 3,5 млн. человек выехали на заселение Сибири. Вскоре 1 млн. из них вернулись в европейскую часть России, а многие вообще так и не тронулись с места. Накануне первой мировой войны России еще была неизвестна тяга на Восток, которую можно сравнить с американским освоением Запада. В 1 8 9 7 г. в Сибири насчитывалось 8,2 млн. жителей; в 1917 г. их было уже 14,5 млн., что составляло менее одной десятой населения Российской империи.
В целом можно сказать, что аграрным реформам Столыпина не хватало времени. Примерно за десять лет только 2,5 млн. крестьянских хозяйств удалось «освободиться» из‑под опеки сельской общины. Движение за упразднение «мирского» правления на селе достигло наивысшей степени между 1908 и 1909 гг. (около полумиллиона запросов ежегодно, что свидетельствовало об одном из сокровенных желаний многих крестьян выйти из‑под опеки «мира»). Однако впоследствии это движение заметно сократилось. Случаи полного роспуска общины в целом были крайне редкими (всего 130 тыс. случаев). «Свободные» крестьянские землевладения составили лишь 15% общей площади обрабатываемой земли. Едва ли половине работавших на этих землях крестьян (1,2 млн.) достались отруба или хутора, закрепленные за ними постоянно, как собственность. Между тем это был наиболее важный этап, так как только он превращал крестьянина в настоящего собственника, хозяина достаточного для жизни надела. Собственниками смогли стать лишь 8% общего числа тружеников, но они терялись в масштабах страны. Вскоре, под натиском революционных событий между 1917 и 1921 гг., дрогнувшая было сельская община вновь окрепла.
Не хватило также времени для проведения в намеченный десятилетний срок и школьной реформы, утвержденной законом от 3 мая 1908 г. (предполагалось ввести обязательное начальное бесплатное обучение для детей с 8 до 12 лет). И все же с 1908 по 1914 г. бюджет народного образования удалось увеличить втрое, было открыто 50 тыс. новых школ. Всего же в стране в 1914 г. насчитывалось 150 тыс, школ, тогда как требовалось 300 тыс. Иными словами, для реализации плана всеобщего начального обучения детей такими темпами, как в 1908 — 1914 гг., требовалось еще не менее 20 лет.
Для проведения своей линии Столыпин умело воспользовался экономическими и политическими «козырями», находящимися в его руках.
В Третьей Думе, прозванной «господской», так как она была избрана на неравноправной основе (курия помещиков и первая городская курия, то есть менее 1% населения, объединяли 65% избирателей), значительное большинство правых, «правительственный блок» (225 депутатов от националистов и октябристов), противостояло ослабленной новой избирательной системой оппозиции (52 кадета, 26 депутатов от национальных меньшинств, 14 трудовиков и 14 социал–демократов). Вплоть до 1909 г. благодаря позиции октябристов отношения между правительством и Думой оставались хорошими. Партия октябристов была одной из ведущих в Думе. Ее возглавил А. Гучков, внук крепостного крестьянина, разбогатевшего на производстве тканей. Начиная с 1909 г.»взаимоотношения между Гучковым и Столыпиным ухудшились, камнем преткновения явился в особенности вопрос о военных расходах страны, которые Гучков стремился поставить иод непосредственный контроль Думы. Но к тому времени на волне национализма в деловых кругах часть октябристов, представлявших интересы русской буржуазии, пошла на сближение с властями, и в 1909 г. партия раскололась. Часть депутатов объединилась с представителями правых националистических кругов умеренного толка, образовав новую группировку — Партию русских националистов, которую возглавил П. Балашов. Эта группировка впоследствии превратилась в «законодательный центр» Третьей Думы. На него вплоть до 1911 г. опирался Столыпин. Националистический угар за эти годы распространился и на более левые круги. Разумеется, кадеты оспаривали антисемитские, ксенофобные лозунги крайне правых, тем не менее их, несомненно, притягивала идеология национализма, которая в то время в России, как и в других странах Европы, представляла собой альтернативу социализму. Социалистическая идеология в России теряла популярность.