Однако на этот раз Кургузов ошибся. Первотолчком к "развороту" послужил не очередной взрыв на космодроме. Случилось кое-что похуже. Событие это еще в начале 60-х предвидел Александр Солженицын, вложив в уста своего героя Прянчикова роковую фразу: "Первыми на Луну полетят американцы!"
Эта ужасная вещь и случилась.
VII. ...ВЫНУЛ НОЖИК ИЗ КАРМАНА (1968)
19 августа 1968 года весь мир облетело сенсационное сообщение: американский космический корабль "Аполлон-11" достиг окололунной орбиты, после чего кабина с двумя астронавтами отделилась от корабля и совершила посадку на Луну. Астронавты Нейл Армстронг и Эдвин Олдрин первыми ступили на поверхность спутника Земли. Главная мечта советского народа была, наконец, осуществлена.
Только не нами.
Пока весь мир, затаив дыхание, смотрел по телевидению прямую трансляцию с Луны, государственное ТВ Польши безмятежно крутило старый детектив со Станиславом Микульским в главной роли, ТВ Венгрии передавало репортаж с птицефабрики в Сегеде, ТВ Болгарии и ГДР транслировали какие-то эстрадные концерты, а советское телевидение, нарушив стройность программы, вдруг принялось показывать шестилетней давности документальный фильм об убийстве президента Кеннеди. Рядовые граждане Москвы и Варшавы, Берлина, Софии и Будапешта в тот день ничего так и не поняли. Специальный корреспондент "Известий" в США Мэлор Стуруа, передав по телетайпу взволнованное сообщение об "Аполлоне", неожиданно получил из Москвы категорический приказ: "О Луне не надо. Срочно дайте Вьетнам и Гэса Холла".
Два десятилетия спустя тогдашний член Политбюро Петр Шелест рассказывал журналисту Андрею Караулову, что сенсационная новость застала Л.И.Брежнева врасплох. Еще две недели назад руководители ГРУ и ПГУ, вызванные в Кремль с отчетом, уверяли, будто американцы безнадежно застряли на испытаниях двухместного корабля "Джемини", а программа "Аполлон" после неудачного старта "Аполлона-1" в феврале 1966 года чуть ли не вообще заморожена. Питер Болдуин, генеральный директор НАСА, приняв после катастрофы 1967 года на "Скайлэбе" соболезнования от советского посла Дубинина, правда, произнес в ответ довольно странную фразу, что-де "не все еще потеряно". Но тогда реплику эту в Москве всерьез не приняли...
Во второй половине того же дня 19 августа было созвано экстренное заседание Политбюро. Запись трансляции, так и не показанной в СССР, была просмотрена в угрюмом молчании. Такой подлости от американцев не ожидал никто. "Узнай мы, что в США только что закончено построение коммунизма, мы и то были бы не так ошарашены, - вспоминал все тот же Шелест. - Это было похоже на катастрофу. Наша цель, к достижению которой мы стремились несколько десятилетий, оказалась нагло присвоенной потенциальным противником. В пору было либо поднимать белый флаг капитуляции, либо объявлять в войсках повышенную боевую готовность..." После долгих споров все, в конце концов, согласились с предложением Михаила Суслова: не признавать в Советском Союзе достижение американцев как факт, просто игнорировать его в ряду всех прочих злокозненных инсинуаций врагов мирового социализма - мало ли клевещут на наш строй! Вместе с тем министру обороны Гречко было поручено "не допускать массовых провокаций и быть готовым к любым неожиданностям". "Мы никому не позволим использовать эту вражескую выходку для расшатывания социалистической системы, - сказал в заключение Брежнев. - Виновные будут наказаны самым строжайшим образом..."
На следующий день, 20 августа, многие читатели газет обратили внимание на две-довольно загадочные публикации. Одна статья была напечатана на первой полосе газеты "Правда" и называлась коротко: "Заявление ТАСС". Вторая называлась длинно - "Не надо врать, господин президент!" - и вышла в "Литгазете"; подписали это обращение С.Кургузов, С.Шпанырь, Г.Марков, О.Хрусталев и другие фантасты. Понять смысл обеих статей, не зная ничего о полете "Аполлона", было совершенно невозможно. "Заявление ТАСС" почему-то предостерегало Соединенные Штаты от попыток "вбить клин между странами социалистического содружества, посеять неверие в достижения советской науки", а потом вдруг, вне всякой связи с предыдущим текстом, напоминало о безопасности Кубы и о "недопустимости милитаризации космоса". (Фраза о Кубе, вставленная в "Заявление" на всякий случай, по совету осторожного министра иностранных дел Громыко, вкупе с "космосом" вызвала к жизни невероятный слух, будто бы с территории "Острова Свободы" мы запустили к Луне ракету, которую-де американцы и сбили, приняв за баллистическую. Называлась даже фамилия погибшего космонавта - Громов, вообще неизвестно откуда взятая...) "Коллективка" писателей-фантастов в "Литгазете" была столь же невнятна, хотя еще более любопытна. Дело в том, что в день триумфа "Аполлона" президент США Линдон Джонсон действительно выступил с коротким обращением к нации, содержавшим поздравления с победой. В обращении были, в частности, слова: "У американской астронавтики за минувшие годы было немало просчетов. Но теперь, наконец, она взяла реванш". Последнее слово, выдернутое из контекста, и обыгрывалось в письме фантастов. "О каком реванше сегодня толкуют в Вашингтоне и в Бонне? - вопрошали писатели. Или, может быть, народы США и ФРГ забыли, кто был настоящим победителем во второй мировой войне? И какая именно страна запустила в космос первый в мире пилотируемый корабль "Восток"? Ваши угрозы не делают чести Соединенным Штатам, г-н президент. Ваши попытки перечеркнуть все великие достижения советской космической науки бесполезны и кощунственны". Письмо заканчивалось обращением к "нашим коллегам за океаном, американским писателям-фантастам Рэю Брэдбери, Роберту Шекли, Клиффорду Саймаку, Генри Каттнеру и другим" с пожеланиями вразумить своего президента на благо мира и прогресса. (Генри Каттнер, правда, едва ли смог бы послушаться своих советских коллег, ибо скончался еще полтора десятилетия до того и был вписан в верстку уже готовой полосы "Литгазеты" замороченным дежурным редактором - вместо исключенного из текста по требованию Главлита "антисоветчика Роберта Хайнлайна".) Помимо вышеописанных благоглупостей, было в "коллективке" фантастов одно тревожное слово, проскользнувшее как бы невзначай, среди призывов "не усиливать конфронтацию", и потерянное в словесном мусоре даже самыми внимательными читателями-следопытами, опытными толкователями подтекстов.
Слово это было - "Чехословакия".
К лету 1968 года Москву не слишком тревожили демонстративные эскапады Белграда и Бухареста (Чаушеску, например, разрешил транслировать в Румынии высадку американских астронавтов и даже обратился к Джонсону с витиеватыми поздравлениями). Однако поведение Праги все более настораживало брежневское Политбюро.
"Пражская весна" 68-го принесла Москве много тревог. Пока Гомулка решал в Польше еврейский вопрос, а Хонеккер отстреливал всех желающих перебраться через Берлинскую стену, Александр Дубчек ("Саша", как звал его Брежнев) все больше склонялся к "ревизионистам" - тем, кого не устраивал "московский" вариант социализма, насаждаемый в Чехословакии. Дубчек понимал, что экономика страны, с каждым годом все более интегрированная в гигантский космический проект Большого Брата, скоро не выдержит и надорвется. Ота Шик в своем докладе "Лунный блеф", прочитанном на майской сессии ЦК КПЧ и позднее ставшем "экономической" частью знаменитой декларации "2000 слов", блистательно доказывал: у Чехословакии нет и быть не может реальных оснований строить свои промышленные программы в расчете на неуемные аппетиты Главкосмоса СССР. "Каждый грамм лунного грунта, привезенного на Землю, обойдется нашей стране в миллионы и миллионы крон, отмечал автор. - Готовы ли наши налогоплательщики платить за стратегическое любопытство восточного соседа такую цену?" Сторонники "социализма с человеческим лицом" твердо были уверены, что не готовы. Иржи Прохазка в статье, опубликованной в газете "Млада фронта", например, писал: "Допустим, Советский Союз добьется своего и завоюет Луну. Что же он понесет туда? Может быть, идеалы свободы, равенства и братства, написанные на знаменах Великой французской революции? Едва ли. Скорее, это снова будут идеи сталинско-готвальдовского концлагеря, которые по-прежнему в ходу. Мы очень хорошо помним, как Рудольф Сланский был расстрелян НКВД только за то, что выразил сомнения в необходимости строить в Брно завод по производству специальной стали, предназначенной для советских ракет. Мы не хотим в очередной раз становиться пешками в чьей-то большой игре. Достигни Советы Луны сегодня, и мы будем обречены тоже играть в чужую "лунную партию". Стать сателлитом сателлита - участь более чем незавидная..."