В 1949 году Ю.Герман в журнале «Звезда» опубликовал четыре главы нового произведения – «Подполковник медицинской службы», завершение которого должно было осуществиться в следующем, 1950-м году.
Но именно в это время, как мы знаем, развернулась борьба с «безродным космополитизмом», проще говоря началась кампания антисемитизма. Главного героя повести звали Александр Маркович Левин. И этого оказалось достаточно, чтобы не дожидаясь окончания публикации, подвергнуть «сочинение» Германа жестокому разносу. Фигура Левина была признана не типичной для советского военного врача, более того, была названа пародией на такового.
Следствием такой критики оказался запрет публикации повествования о докторе Левине, который, заболев раком, почти умирая, буквально боролся за жизнь своих пациентов, каковыми были морские летчики.
И только в 1956 году Юрию Павловичу удалось издать роман «Подполковник медицинской службы» отдельной книгой.
63
Было это в начале пятидесятых годов, когда в Доме детской книги проходило обсуждение удивительной повести Николая Николаевича Носова «Витя Малеев в школе и дома».
Помню, что среди прочих выступающих слово попросила солидная дама. Выйдя к столу президиума и поправив на голове шляпку с вуалью, она произнесла грудным низким голосом:
– Я, конечно, не читала повести Носова «Витя Малеев в школе и дома» /она сделала ударение в слове «дома» на последнем слоге/, но не могу молчать и должна со всей определенностью заявить, что всячески поддерживаю автора, который затронул актуальную проблему сегодняшнего момента – связь школьников с городским строительством...
Зал веселым смехом отреагировал на заявление дамы.
64
Однажды на Пленуме писателей России мы оказались рядом с известным поэтом Сергеем Васильевичем Смирновым. Это он написал одну из популярных в годы Великой Отечественной войны песни «Котелок», посвятив ее комиссару-панфиловцу П.В.Логвиненко.
Уйдя добровольцем на фронт, он оказался рядовым в прославленной дивизии Панфилова.
Помню, как мы, мальчишки военных лет, пели эту песню об исковерканном котелке, который был восстановлен самим виновником случившегося. Завершалась песня такими куплетами:
Нам очень нравилось это выражение: «Лишь бы только варил котелок», которое мы не раз употребляли в своих мальчишеских разговорах, подразумевая при этом голову.
Об этом я рассказал Сергею Васильевичу, когда с Геннадием Серебряковым мы навестили его в Боткинской больнице. Естественно, он откровенно был доволен моим рассказом.
А в больнице он перенес жесткую операцию: ему удалили почти две трети кишечника. У него был завороток кишок. И врач сказал ему, что он один из тысячи выходит живым из подобной ситуации.
Сергей Васильевич жаловался, что его всего искололи.
– Не ж..., – говорил он, – а поднятая целина.
Помню, как он заулыбался, увидев в руке Геннадия бутылку сухого вина, которую мы принесли с собой на свой страх и риск.
– Молодцы, – похвалил он.
И тут же упрекнул своего давнего приятеля – молдаванина Петрю Дариенко, наотрез отказавшегося принести ему сухого вина, которое Сергей Васильевич любил. Дариенко сослался на авторитет врачей.
– Я ему на это сказал, что больше его переводить не буду. И вообще напишу злую «Песню о Петре»...
И вот он уже выписался из больницы, и мы сидим рядом в большом зале Дома литераторов и слушаем докладчика – Сергея Владимировича Михалкова, который выступает со словом о роли писателя в борьбе за мир в современном мире.
– Послушай, – тронул меня за локоть Сергей Васильевич, – я должен тебе сообщить важную новость: я стал писать только классику, хочешь прочту? А про борьбу за мир я тебе потом расскажу. – Он улыбнулся: – Ну, неужели мы с тобой не знаем о своей роли в борьбе за мир? Конечно, знаем. А вот классику доверяю только тебе. Слушай:
65
Из многих рассказов Михаила Матвеевича Годенко запомнился и такой.
Дело было в Одессе во время поездки писателей в этот город для встреч с читателями в рамках дней советской литературы. Была средина лета средины пятидесятых годов. После затянувшегося застолья у председателя горисполкома изрядно разогретые тостами и пожеланиями писатели погрузились в автобус и отправились в Зеленый театр, где их ждали одесситы и гости приморского города. Театр был расположен в живописном месте приморского парка имени Т.Г.Шевченко.
Народу тогда на подобные встречи набиралось полным-полно. Мальчишки и взрослые парни нередко забирались на деревья, окружавшие подобные театры под открытым небом. То же самое было и на сей раз вокруг Зеленого театра.
На юге, как известило, темнеет не только быстро, но и как-то сразу. Вспыхнул свет прожекторов и фонарей, когда на сцене появились писатели. Их дружными аплодисментами встретили собравшиеся.
Возглавлял писательскую бригаду украинский поэт Микола Нагнибеда.
К нему подошел известный юморист и сатирик Остап Вишня и сказал:
– Микола, будь ласка, не выкликай мене. Я шось заморився. Отут трошки посижу за занавесом. А колы почую силу, то сам пиду у трибуну.
– Добре, – согласился Нагнибеда и открыл встречу с читателями.
Один за другим выходили к трибуне поэты и писатели, читали стихи и делились творческими планами.
И вдруг занавес колыхнулся, из-за него вышел Остап Вишня и направился к трибуне.
– А сейчас, – увидев движущегося классика, громко объявил Микола Нагнибеда, – выступает наш известный, горячо любимый читательским людом писатель-юморист Остап Вишня.
Театр взорвался аплодисментами.
Переждав их, Остап Вишня надел очки, вынул из кармана блокнот и произнес:
– Зараз я зам зачитаю свою нову юмореску.
Публика затихла.
Остам Вишя кашлянул и начал читать. Но уже после первой фразы голос его ослабел, а после второй и вообще перешел на шепот.
Кто-то из конца зала крикнул:
– Громче!
Вишня вновь повысил голос. Но его не хватило до третей фразы.
Тогда снова раздался призыв:
– Громче!
И тут из темноты, откуда-то сверху послышался не менее пронзительный крик:
– Ну шё ты, сука, пристал до человека?! Громче, громче! Ты шё не видишь: человек не может! Он бухой!..
66
В 1975 году в Азербайджане проходили дни советской литературы. Проведение таких дней стало в Советском Союзе традицией. Начинались они, как правило, в столице союзной республики. Писатели посещали различные трудовые и молодежные коллективы, выступали в студенческих аудиториях и в дворцах культуры. А затем создавалось несколько бригад, которые отправлялись по городам и весям республики. В одной из бригад, к которой был прикреплен и я, собрались уважаемые художники слова. Среди них Василий Белов. Григорий Коновалов, Олжас Сулейменов и другие. Мы отправились в старинную Шемаху в одном вагоне.