Другими любопытными персонажами, чьи способности медиумов привлекли большое внимание, были фермер Джонатан Кунз и его семья, проживавшие в пустынной местности в штате Огайо. Использование музыкальных инструментов прочно вошло в практику демонстрации действий потусторонних сил, а бревенчатый дом семейства Кунз, получивший известность во всех соседних штатах, постоянно был заполнен людьми, хотя находился примерно в семидесяти милях от ближайшего города. Похоже, что в этом случае проявление потусторонних сил носило грубый физический характер, чего и следовало ожидать, поскольку объектом их проявления стал темный, необразованный фермер. Были проведены многочисленные исследования, но факты всегда оставались вне зоны критики. Однако в конце концов Кунз и его семья были вынуждены покинуть свой дом из-за преследований со стороны окружавших их невежественных людей. Простая жизнь на свежем воздухе, похоже, особо подходила для развития мощных способностей медиума. И впервые они стали проявляться на американских фермах, как в случае с Кунзом из Огайо, Эдди из Вермонта, Фосс из Массачусетса и многими другими фермерами, демонстрировавшими аналогичные способности медиумов.
Вполне уместно было бы закончить этот короткий обзор становления движения спиритуалистов событием, сыгравшим важную роль в мировой истории. Это был пример послания потусторонних сил, которое определило характер действий Авраама Линкольна {74}в важнейший момент Гражданской войны. Факты и подтверждающие свидетельства приведены в книге миссис Мейнард об Аврааме Линкольне. Миссис Мейнард, в девичестве Нети Колберн, сама стала героиней этой истории.
Юная леди была сильным трансмедиумом. Зимой 1862 г. она приехала в Вашингтон навестить брата, лежавшего в госпитале Федеральной армии. Миссис Линкольн, жена президента, интересовавшаяся спиритуализмом, посетила устроенный мисс Колберн спиритический сеанс. Результаты произвели на нее очень сильное впечатление, и на следующий день она отправила за девушкой-медиумом экипаж, чтобы ее привезли на встречу с президентом. В своей книге миссис Мейнард с теплотой вспоминает о приеме, устроенном ей великим человеком в Белом Доме, называет имена присутствовавших на приеме. Ее усадили в кресло, она погрузилась в транс, а потом впала в забытье. Вот что, по ее словам, происходило дальше:
«Более часа я разговаривала с ним, а позже узнала от своих друзей, что президент отлично понимал то, о чем мы говорили, хотя присутствующие мало что понимали в нашей беседе, пока речь не коснулась предстоящего принятия Прокламации об освобождении {75}. Было сказано, что президент полон решимости не отменять дату ее принятия и не затягивать с приданием ей силы закона; он уверен, что это будет самое знаменательное событие и его правления, и всей его жизни; и хотя влиятельные партии советовали не торопиться с принятием Прокламации, предлагая вместо этого другие неторопливые меры, президенту хватило мудрости не слушать таких консультантов и твердо придерживаться своих убеждений, действовать бесстрашно и выполнить миссию, возложенную на него высшим Провидением. Все присутствующие заговорили о том, что видели перед собой не хрупкую девушку, а красноречивого оратора, ощущали силу его речи и понимали важность его слов, и, похоже, они осознали, что почти божественные указания исходили от духа какого-то сильного мужчины.
Никогда не забуду обстановку вокруг меня, когда я пришла в сознание. Я стояла перед мистером Линкольном, а он сидел в своем кресле, сложив руки на груди, и пристально смотрел на меня. Я сделала шаг назад, смущенная ситуацией, и не сразу смогла вспомнить, где я нахожусь; потом оглядела присутствующих, застывших в полном молчании. И тут я вспомнила, где нахожусь.
Один из присутствовавших джентльменов промолвил, понизив голос: «Мистер президент, вы не заметили ничего необычного в подобном способе обращения к вам?» Мистер Линкольн резко поднялся с кресла, словно хотел стряхнуть охватившее его оцепенение. Он бросил быстрый взгляд на портрет в натуральную величину Дэниэла Вебстера {76}, висевший над пианино, и воскликнул: «Да, все это необычно, очень необычно!»
Мистер Соумз сказал: «Мистер президент, не будет ли бестактным с моей стороны спросить, действительно ли на вас оказывают давление с целью отложить принятие Прокламации?» На что президент ответил: «В сложившихся обстоятельствах этот вопрос совершенно уместен, если только все мы друзья. – Он улыбнулся присутствующим. – Мне понадобились все мои нервы и сила, чтобы противостоять такому давлению». Джентльмены сгрудились вокруг президента и заговорили между собой тихими голосами, и меньше всех говорил мистер Линкольн. Наконец, он повернулся ко мне, положил ладонь мне на голову и произнес слова, которые я никогда не забуду: «Дитя мое, вы обладаете необыкновенным даром, и я не сомневаюсь, что этот дар от Бога. Благодарю, что вы пришли сюда сегодня. Это настолько важно, что, вероятно, никто из присутствующих не может этого понять. Теперь я должен оставить вас, но я надеюсь, что мы еще увидимся». Он ласково пожал мою руку, поклонился присутствующим и удалился. Мы оставались в зале еще около часа, я разговаривала с миссис Линкольн и ее друзьями, а затем вернулась в Джорджтаун {77}. Вот такой была моя первая встреча с Авраамом Линкольном, она постоянно жива в моей памяти, как и все события того вечера».
Это был один из самых важных примеров в истории спиритуализма, а также, возможно, один из самых значимых в истории Соединенных Штатов, поскольку он не только укрепил президента в его решении сделать шаг, поднявший моральный дух Северных армий, вселив в них нечто вроде духа крестоносцев, но и побудил в дальнейшем Линкольна посетить армейские лагеря, что наилучшим образом сказалось на моральном духе армии. И все же я боюсь, что читатель, изучая великую борьбу и саму жизнь президента, может не найти упоминания об этом важном эпизоде. И все это в результате длительного несправедливого отношения к спиритуализму.
Невозможно представить себе, если уж говорить правду, что Соединенные Штаты допустят, чтобы культ, доказавший свою ценность в самые мрачные моменты своей истории, подвергался гонениям и подавлялся невежественными полисменами и фанатичными властями в той манере, которая распространена в наше время, и что пресса будет продолжать осмеивать движение, подарившее их стране собственную Жанну Д’Арк.
В деятельности мистера Масоллама удивительно сочетались необычайная живость и склонность к размышлениям. Его голос, казалось, звучал в двух диапазонах одновременно. Эффект звучания голоса заключался в том, что при смене диапазонов один голос сопровождался отдаленным эхом другого, напоминая некую разновидность чревовещания. Точнее, он менял диапазоны совершенно неожиданно, что иногда неприятно поражало слушателей, а порой даже шокировало их. Когда он говорил своим, как я его называю, «родным» голосом, речь его была быстрой и живой; при смене «родного» голоса на его «отражение» речь становилась медленной и торжественной. Его волосы, когда-то черные как вороново крыло, отливали стальным блеском. Но они все еще были густыми и поднимались массивной волной над ушами, спускаясь до самых плеч, словно львиная грива. Его брови были густыми и кустистыми, глаза, словно два пылающих уголька, сверкали из глубоких темных колодцев глазниц, меняя время от времени свое выражение. Как и голос, взгляд его имел два выражения: близкое и отдаленное, которые менялись, словно фокус телескопа, то медленно увеличивая границы естественного поля зрения, то уменьшая его. В такие моменты его глаза полностью лишались внимания к внешним объектам и казались глазами незрячего. Затем он внезапно концентрировал свой взгляд на учениках. Блеск его взора озарял учеников, как вспышка молнии в грозу, передаваясь от одного лица к другому подобно цепной реакции. Его лицо, особенно в верхней части, было поразительно красивым (если не замечать особой глубины глазниц), выдавая его семитское происхождение; в спокойном состоянии оно производило впечатление монументальности, невозмутимой неподвижности. Рот частично прикрывали массивные усы и длинная стального цвета борода; но переход от невозмутимого спокойствия к подвижности происходил необычайно плавно: можно было видеть, как те мускулы, которые еще секунду назад казались застывшими, вдруг начинали двигаться, вызывая быструю смену выражения лица и глаз.
74
75
76