На Западе продолжали действовать прежние политические и церковные условия, но официально они просуществовали не менее пятнадцати лет. Тогда в каждом доме были раздоры; они происходили между христианами и язычниками, но еще более обострялись между самими христианами. Отец держался никейского вероисповедания, сын арианского, а мать следовала какой-либо другой христианской секте. Только один молодой император Константин II оказался истинным и верным христианином. Он возвратил Афанасия из ссылки, в которой тот томился в бельгийском городе Трире. Ариане, конечно, сильно вознегодовали, но до времени затаили свою месть к католикам.
Единовластие Констанция и реакция арианства (351–361). Они усилились, когда Константин был убит в борьбе с Константом и когда Констанций, повелитель Востока, открыто принял арианство. Константин П еще мог бы удержать католицизм на Западе, куда с трудом проникало арианство, благодаря решительной и энергичной оппозиции римских епископов. Но Констант, победив старшего брата Константина, захватил весь Запад. К несчастью, Констант погиб в борьбе с франками и с Магненцием, который, убив императора, провозгласил сам себя императором Италии, Африки и Британии. Это был дурной прецедент. Но варвар недолго был императором Запада.
Понятно, что империя, пока была сильна, должна оказывать сопротивление варварству. Констанций выступил против Магненция, разбил его в 351 г. недалеко от Дуная и Савы при городе Мурсе, нынешнем Эссеке, на территории нынешней Словении, где дрались целые армии Востока и Запада. Затем он преследовал и в следующем году настиг его в Галлии, на берегах Дюрансы, где Магненций погиб. Констанций стал, таким образом, единодержавным императором. Тогда он эдиктом объявил язычество уничтоженным повсюду в пределах Империи и в 353 году, в начале своего единодержавия, назначил смертную казнь за принесение языческих жертв богам; но для Рима пришлось сделать исключение. Следствием крутых мер Констанция было то, что толпы язычников обращались в христианство поневоле и без сердечного убеждения в истинности его. Постепенно язычники удалялись из городов в свои pagi, отчего получили название pagani, что собственно значит «сельчане, крестьяне». Известно, в каком смысле это слово перешло в русский язык. Но император, хотя и христианин, был сторонником арианства. Надо заметить, что он многим был обязан одному талантливому священнику, который наставлял его в ереси. Благодаря императору, авторитету его личности арианство крепко привилось среди императорского двора и в императорском семействе. Император посылает арианского священника в Александрию, но его народ не принимает; несмотря на возмущение, административная власть водворяет его и арианский епископ всходит по трупам на Александрийскую кафедру. Афанасий выступил на защиту православия и борется в Египте и Африке. В отчаянии он обращается к Римскому епископу Юлию, который созвал собор для разбора обвинений, взводимых на Афанасия его врагами и для решения вопроса о том, должен ли Запад оставаться в общении с ними и с арианским епископом Александром. Этот собор послужил новым поводом для римско-католической гордости, хотя тогдашний папа Юлий и не думал возвышать свою власть, а тем менее претендовал быть всеобщим судьей.
В то время церковь не имела ни малейшего понятия о верховной единоличной власти над собой. Единственным церковным судилищем в каждой провинции считался собор. Сперва эта власть была просто почетной, но, по постановлению следующего собора в 345 г. в Сардиках, было предоставлено римскому епископу решить спорный вопрос, т. е, или утвердить первое решение римского собора, или передать дело на обсуждение епископов смежной провинции. Этого постановления достаточно для прежних и нынешних защитников папской гегемонии. Действительные причины возвышения пап объясняются, таким образом, сами по себе, что будет видно из дальнейшего изложения.
Возвышение римской церкви. Обособление константинопольской церкви поставило на Западе высоко римскую церковь, как столичную, как освященную трудами Св. Апостолов. На Востоке святыни и воспоминания были рассеяны во множестве, но не так было на Западе. Понятно, что на Западе взоры христиан не отделялись от Рима еще в то время, как христианская церковь жила общей жизнью. Восток был чужд Западу. Вообще на Востоке привыкли равнодушно смотреть на Рим, не думая придавать какое-либо значение римскому епископу. Афанасий, восточный епископ, обращаясь к суду римского епископа, сам того не замечал, что этим усиливался авторитет папы. Он не думал, что римский епископ воспользуется этим незначительным фактом для того, чтобы упрочить за своей епархией главенство и право верховного церковного судилища и что на нем римская церковь будет основывать свои мировые претензии. Сам по себе римский престол был богаче других благодаря пожертвованиям, щедро приносимым со стороны богатых граждан. Из-за этого престола дрались партии, и люди умирали сотнями, обагряя пороги храмов. Гладиаторы, наездники и всякий сброд вместе с монахами принимали участие в выборах епископа. Понятно, что римский епископ и клир не служили образцом нравственности, когда церковь окончательно восторжествовала при Констанцие. Но к счастью римской церкви, там вовремя явилось монашество и своей конкуренцией побудило духовенство несколько исправиться, составив из себя корпорацию, одушевленную одним духом.
Иероним, основатель западного монашества, прибыл из Константинополя в Рим в 382 г. Он видел разногласия тамошнего духовенства; он открыто заявлял, что духовенство безнравственно; он же требовал от духовных лиц девственности, если они хотят сохранить свое влияние на общество. Тогда из духовных лиц одни оставались безбрачными, а другие вступали в брак, лишаясь из-за этого хорошей церковной карьеры. Наконец в Риме составляется убеждение, что нужно иметь одного главу, к которому можно было бы обращаться для решения спорных вопросов. Эта самая идея, распространившаяся в обществе, более всего способствовала гегемонии пап. Восточная система решения богословских вопросов соборами считалась на Западе неудобной. Действительно, что можно было разобрать в арианском вопросе, когда в IV столетии было 30 соборов против Ария, 15 за него и 17 склонилось на ту и на другую сторону. Отсутствие единого главы, отсутствие авторитетною разрешителя споров было причиной того, что варвары, желавшие принять христианство, не знали, где истина, принять ли веру никейскую или арианскую. Вместе с тем давление византийского двора на местные епископские кафедры привело к тому, что этот престол стал предметом раздоров и кровавых междоусобиц. Так, новый ересиарх Македоний силой захватил византийскую епархию, пройдя по трем тысячам трупов на ее ступени в 360 г. Между тем, Македоний не только говорил, подобно Арию, что Сын ниже Отца, но и отвергал божественность Святого Духа. Своей жестокостью он навлек на себя ненависть Констанция и был свергнут, но как могли считать на Западе авторитетной руководительницей ту церковь, главный пастырь которой ссылал православных[6], разрушал их храмы, выступал на них с оружием. Поднятый вопрос о Святом Духе занял умы так же, как раньше вопрос о Сыне Божием. Православное учение о Св. Духе защищали Василий Великий, Григорий Нисский и Григорий Богослов. Запада не коснулись препирания по этому вопросу.
Таким образом, принцип римского единовластия мог сам собою упрочиться на Западе: в подложных актах в римских интересах надобности не было; они только дискредитировали дело; рост папства объясняется, таким образом, сам по себе…
Монашество и отшельничество в восточных церквах. Наряду с этим мы наблюдаем на Востоке другое явление. Из-за преобладания монашества, подвижничества и под влиянием восточного мистицизма, склонности к созерцанию здесь христианство было понято больше с отрицательной стороны. Страстный человек на Востоке от наслаждения жизнью быстро переходит к покаянию и аскетизму. Здесь христианство скоро стало поэзией могилы, религией страданий, полнейшего отречения от мира, монашества, аскетизма. Великие учителя православной восточной церкви, такие, как Василий Великий и его брат Григорий из Ниссы, проповедывали, например, презрение ко всем заветам искусства, с которыми неразлучно сроднился Древний Рим. Для них только природа, только вселенная с ее звездами, этими «цветами ночи», заслуживала поклонения; все остальное, ей подражающее, было ничтожно; этим принципом порицалось искусство. «Когда ты увидишь перед собою блестящее здание, — говорит Иоанн Златоуст, — когда будет привлекать тебя зрелище великолепной колоннады, скорее воззри на свод небесный и широкие поля, где пасутся стада по берегу озера. Как не презирать созданий искусства, дивясь в сердечной тишине на восходящее солнце, только что пролившее на землю свой золотой свет».