Источниками для меня служили творения Клавдиана, историки византийские и некоторые духовные писатели.
Клавдиан занимал значительную должность при Дворе Гонория, и своим возвышением обязан был Стилихону, покровительством которого пользовался до конца его жизни и, кажется, с ним вместе погиб. Понятно, что беспристрастия нельзя искать в его творениях, тем более, что речи свои он читал большей частью в присутствии Стилихона. Впрочем, мы не можем безусловно принять только взгляд его на события: потому что большая часть их представлена в неверном свете, а в том или другом, смотря по цели сочинения; в действительности же событий, по моему мнению, нельзя сомневаться, потому что странно было бы предположить, чтобы Клавдиан пред лицом собрания стал говорить о таких событиях, которых вовсе не случалось; напротив, он пользуется фактом для подтверждения той или другой мысли, и сообщает его, как нечто всем известное, а потому не вдаётся в подробности его. От такого пользования фактами произошло то, что у Клавдиана немного можно найти мест, где он последовательно и полно излагает происшествия; по большей части они разбросаны по разным его сочинениям, и только, при помощи других источников и долгого соображения, можно определить время, когда то или другое событие случилось, и причины, которые произвели его. Немалое затруднение к отысканию истины в творениях этого писателя представляют поэтическая форма его сочинений, которая в иных местах чрезвычайно искусственна, и самые названия предметов, заимствованные из мифологического и древнейшего мира. Несмотря, однако ж, на все эти недостатки, Клавдиан служил мне главным источником до 404 года, — далее которого у него нет сведений, — особенно в том случае, когда дело касалось отношений Западной Империи и Стилихона к Константинопольскому Двору; почти каждое творение Клавдиана исторического содержания касается этого пункта, а иные даже главной идеей своей имеют эти отношения: здесь хотя отрывочно и в иных местах преувеличенно, но вполне представлена политика обоих Дворов. Я мог смотреть, и кажется справедливо, на мысли Клавдиана о политических делах, как на мысли самого Стилихона, под влиянием которого он действовал. Клавдиан был для Стилихона органом выражения его политических идей.
Историки византийские не представляют большого знания дела, иногда даже делают важные пропуски, но зато отличаются беспристрастием и простотой изложения. Таковы сочинения Евнапия, который довел Историю до времени ссылки Св. Иоанна Златоуста, и Олимпиодора, который начал свой рассказ с 407 года, сказав наперед о прежней деятельности Стилихона. Они важны в том отношении, что были современники Стилихона и, по положению своему в обществе, могли знать многое. Впрочем, сочинениями их я пользовался в извлечениях, сделанных в позднейшее время и собранных в Corpus Scriptorum Historiae Bysantinae. Этими писателями пользовался Зосим при составленив своей статьи о царствовании Аркадия и Гонория, которая служила для меня главным источником в изложении отношений Стилихона к Императору.
В некоторых случаях я обращался к духовным писателям Орозию, Иордану и др. Эти писатели, как видно, по-своему понимали Стилихона и положение Империи в его время и, очевидно, были предубеждены против него. Они были чтителями римского могущества и славы, и не хотели думать, чтобы в варваре было что-нибудь доброе. Они принадлежали к тому остатку римлян, которые, не имея сил преодолеть варваров в Италии, взваливали на них различные пороки и преступлевия,
При таких разнородных и разногласящих источниках, и не имея ни одного писателя, на которого можно было бы опереться без опасения повредить истине, я не мог при изложении событий близко держаться источников, но должен был выбирать из всех только то, что согласно с духом происшествий и истиной. Отсюда видна неизбежность множества цитат, чтобы читатель мог тотчас поверить моя положения, основанные на источниках.
ГЛАВА 2
Молодость Стилихона. — Стилихон при Ктесифонском Дворе. — Борьба Империи с готами. — Краткий очерк отношений Империи к германцам. — Битва при Адрианополе и подвиг Стилихона в ней. — Феодосий Великий и его меры против готов. — Стилихон — начальник партизанов. — Его брак. — Действия его на Дунае. — Поход против Евгения. — Отношения Феодосия к Западу. — Битва с Евгением, — Награда Стилихону. — Характер деятельности его при Феодосии.
Отец Стилихона был происхождением вандал и занимал в Восточной Империи в царствование Валента одну из важнейших воинских, должностей [2] Он был суров и строг с подчинёнными, и любовь его, казалось, сосредоточивалась на единственном его сыне: он ничего не щадил, чтобы воспитать Стилихона по обычаям римлян, и сам завимался развитием его телесных сил. По мере того, как Стилихон подрастал, отец всё более и более убеждался, что сын его пойдет далеко, и он не мог нарадоваться, когда тот наконец стал юношей. Это было со стороны отживающего старика не увлечение его родительского сердца; нет, было бы совершенно справедливо думать так о Стилихоне и со стороны всякого, руководимого одним беспристрастно-холодным рассуждением. С прекрасной наружностью соединена изворотливость и гибкость ума, пылкое воображение, столь свойственное варварским народам. Стилихон ещё в самой ранней молодости привлек к себе внимание и уважение многих. Он был так хорош, что народ сбегался смотреть на него: он был умён и ловок, речь его отличалась такой силой и остроумием, что его мнение о том или другом предмете, о том или другом случае, бывало законом для молодёжи. Впрочем, он не находил удовольствия в буйных ночных пирах, в которых проводили время богатые молодые люди того времени; не по сердцу пришлись ему и те беззаботные кружки молодых людей, которые собирались в Афинах слушать уроки софистов и риторов, среди которых и он, следуя обычаю века, жил несколько времени; не лежала у него душа и к диалектическим и софистическим тонкостям, которыми тогдашние учёные образовывали юношество и которыми завершалось высшее образование молодого человека; к неистовым рукоплесканиям, которые весьма часто оглашали аудитории и прерывали речь наставников; к заманчивой борьбе партий, на которые разделились кружки тогдашних студентов и из которых каждая, избрав себе профессора, старалась превзойти остальные численностью, влиянием, удальством; наконец к обедам, которые давал профессор своим студентам, доставлявшим ему гонорарий, и на которых учёные прения сменялись часто разгульными песнями. У Стилихона и в эту пору его жизни натура была настолько крепка, чтобы не увлечься этим обольстительным потоком, уже в эту пору жизни ум его был настолько положителен, чтобы увидеть всю тщету этой жизни; способности его развились так скоро и были так хороши, что ему нужно было не много времени и труда, чтобы усвоить всю сухость и бесплодность тогдашней учёности; а между тем он чувствовал потребность в деятельности, к тому же был честолюбив: ему хотелось как-нибудь выдвинуться из толпы. Не мудрено, что сын знатного генерала и обладающий такими качествами вскоре появился при Дворе Валента; там он был замечен императором, который, вероятно в награду за какой-нибудь подвиг, вскоре возложил на него важное поручение: несмотря на свою молодость, Стилихон был отправлен послом к персам для заключения с ними союза. Это было вскоре после того, как кончилась неудачная для римлян война с персидским царем Сапором за замещение армянского престола.
2
Claud. lib. I de laud. Stilich. v. 37. Это была одна из знатных вандальских фамилий, поселившихся в Паннонии в царствование Аврелиана.