Новости оказались простыми до абсурда — Маргому отравила Лучина, девушка, которую можно было заподозрить лишь в последнюю очередь. Да, она эгоистичная, тщеславная дура, которая хотела стать женой Государя. Но Первая жена была во много раз умнее ее, так почему не заметила угрозу раньше? Да и зачем Лучине уничтожать Маргому или ранг Фаовритки Государя так вскружил ей голову? Здесь было что-то не так, но что предстояло еще выяснить. Я приказала Луксу ничего не сообщать Государю, сославшись на суматоху. Надеюсь, он не проявит настойчивости. Выглянув во внутренний двор, я заметила, что от столба Времени протянулась длинная серая тень — скоро начнется Последний ритуал и вся семья Государя должна присутствовать при нем.
Все окружающие были одеты в белые похоронные одеяния, головы покрыты серой тканью, а лица выражают печаль, которую только половина чувствовала на самом деле. Огонь взметнулся к небу: то ли прося прощение, то ли требуя — не знаю. Хотелось все бросить и уйти, но я держала за руки детей и смотрела на пламя. С ним уходили все воспоминания о Маргоме, все отрицательные воспоминания. Нельзя было думать плохо о мертвых, а то они начнут причинять неприятности живым — поверье Орхана. Огонь погас, и остались лишь угли, которые начали убирать слуги. Завтра они распылят их над морем, чтоб даже после смерти Первая жена могла следить за землями Орхана. Домовские вместе с Госудрем разошлись по своим комнатам, а я с детьми так и остались стоять на месте. Адаис дернула меня за руку и спросила:
— Маргома больше не придет к нам, как и наши с Морисом родители?
Я кивнула головой, не в силах что-то произнести.
— Почему? Куда они ушли?
Морис улыбнулся ей и ответил:
— Туда, куда нет печали.
— А когда я попаду туда?
Я встала на корточки и взяла ее за плечи. В душе, казалось, что-то лопнуло.
— Никогда, слышишь — никогда!
Девочка расплакалась и убежала прочь, а я осталась стоять на коленях, пытаясь унять сильно бьющееся сердце. Морис положил руку мне на плечо и ничего не произнес. Что делать?
Спустя несколько часов, когда закончила все свои дела, я взяла из кухни мешочек с молотыми косточками чарго — из них как раз готовился арап — и отправилась к Адаис, чтоб попросить прощения за свою вспышку гнева. Адаис сидела среди игрушек и, казалось, спала, но как только я вошла в помещение, она открыла глаза и посмотрела на меня.
— Прости, что накричала на тебя.
— Ничего, я понимаю, Ката.
Я позвала слугу и приказала принести горячей воды, а затем села рядом с ней и без лишних слов обняла. Она прижалась ко мне и закрыла глаза. На миг мне показалось, что все в порядке, что ничего плохого не происходило, но синяки под глазами говорили о бессонных ночах, а те о кошмарах. Что делать? Слуга вернулся через некоторое время, затем быстро намешал арап. Я погладила девочку по белокурым волосам и прошептала:
— Адаис, попьешь арапа?
Она открыла сонные глаза, села и кивнула головой. Напиток был слишком горьким. Я удивленно отставила чашку и хотела позвать слугу, когда девочка побледнела и начала кашлять.
— Адаис!
Я притронулась ко лбу, горячему лбу. Что случилось?
— Лекаря! Позовите лекаря!
Слабость сковала тело, стало трудно дышать. Адаис прекратила кашлять, прекратила двигаться! Я начала трясти ее за плечи, звать охрипшим горлом лекаря, чувствуя, как сама теряю сознание. Последней моей мыслью было: "Адаис!"
11
Тишина сковывала сознание, холод пронзал тело. Я обхватила себя за плечи. Ничего нельзя было разглядеть — где я? Зубы начали выбивать дробь — мне было страшно. Темно, холодно и тихо — ГДЕ Я? Кто-то дотронулся до моего локтя. Крик вырвался из горла, тело вздрогнуло как от удара.
— Кто здесь?