Самое интересное, что действительно, она там есть. Но вот вопрос - что сказал неаквариум? Как прореагировал?
Есть миф Аквариума, и есть миф вокруг Аквариума - его жалкая производная. Во-первых, миф Аквариума не был антисоциален - он был внесоциален. Это были частные упражнения БГ и его друзей в рок-н-ролле, оказавшиеся значимыми для многих. Миф вокруг Аквариума был построен на оппозиции Аквариум-и-социум. Когда герой признан обществом - он становится неинтересен. Все на миг забывают, что Гребенщиков, Гаккель, Фанштейн и Дюша - это только инкарнации, а музыка в нас самих. Таким образом, вестника, которого выпустил в мир Гребенщиков, принимают за самого БГ. Подъезд его расписывают от первого до последнего этажа. Даже я водил туда двух англичанок. БГ останавливают на улице, на него завороженно смотрят: вот он, Король Солнце! Он погасил остальные девять солнц! На самом же деле БГ - просто балбес, то есть транслятор высшей реальности.
Тяготился ли он своей популярностью? - не знаю. Можно ли популярность использовать как комфорт и покупать много игрушек? - если да, то не тяготится и по сей день. Но он уже ничего не сочинит, стоя в переполненном троллейбусе. Хотя в поздних его интервью чувствуется желание удержать свой миф, удержать знамя поколения, выпавшее у него из рук. Но вестник уже распахнул все двери.
БГ всегда был в круге этих вопросов - имеют ли какой-то расширительный смысл аквариумовские дела, имеют ли они вообще смысл? Или их попросту ждет "какой-нибудь мелкий музей" вроде магазина "Нирвана" на Пушкинской? "Пока мне кажется, что все это зря" (БГ).
Но миф действительно существовал. Как духовная сила и просто как воздух. Миф ходил по миру.
БГ - наш современник в несколько ином значении, чем Пушкин-наш-современник. Пушкин и Лермонтов "были" в прямом значении этого слова. Они тоже были чудом, только чтобы в него врубиться, нужно восстанавливать контекст эпохи, а это занятие скучное. Даже такому как я вдумчивому аквариумологу сейчас скучно слушать Аквариум, потому что ушел контекст. Это все равно что один и тот же чай пить по десятому разу. Заварить все лучше по-новой. Мы не можем уже восстановить тот контекст - только вспрыскивать труп парфюмчиком.
Но тогда Аквариум в качестве чуда был не менее реален, чем трамваи. Я это застал. Чудо - это когда легенда творится на твоих глазах. Оказывается под колпаком российской государственности есть люди, которые могут просто жить и работать и даже высветить малый участок земли, размером с почтовую марку. А марки можно наклеивать на конверты и отправлять по почте.
Да и вообще в воздухе тогда было что-то небывалое, в Питере. Англичанам тоже никогда не забыть свингующий Лондон 67-ого - это уже вошло в генетическую память города. Как и Сан-Франциско не забыть своего лета Любви.
Но дело не в упрощении мифа аудиторией, просто миф перестал быть. Он исчез как буквальность. БГ с ним ничего не мог поделать - миф остывал, кристаллизировался, готовил себя музею. Это был абсолютно объективный процесс - как остывание метеорита. Сам свет уже разошелся по миру. В музей кладется остывший булыжник. А вестника уже фиг догонишь - фиг прогонишь из поднебесной.
ТЕОДИЦЕЯ
(Для Тех Кто Умен)
До сих пор я занимался тем, что прояснял аквариумовский контекст, назовем его просто аквариум. Разрабатывая идейную сторону вопроса, мне кажется, я что-то упустил. Попробую заняться филологией - двинуться вглубь аквариумовского слова. Посмотрим куда нас приведет мысль.
Строго говоря, филология невозможна как наука в рок-музыке, ее притязания, как и притязания любой науки, смешны той культуре, которая раз и навсегда отказалась от научной картины мира. И все-таки попробуем вглядеться в малый участок аквариума - фрагмент. Я выбрал не песню целиком и не слово, а именно фрагмент по нескольким причинам. Во-первых, разбирать всю песню было бы утомительно. Не хочется ловить себя на том, какой ерундой ты занят. Со словом я уже пытался разобраться в одном из предыдущих файлов. Но главная причина: рок-текст рассыпается на фрагменты, он фрагментарен по своей природе.
В свое время А.Вознесенский нечаянно обронил метафору "вольный стрелок БГ". Попробую ее переосмыслить: вольный стрелок предстанет как тот, кто бьет по далеким мишеням, которых не видит никто, даже он сам... Сознание наощупь движется в каких-то новых местах, еще не отмеченных словом, где ничего еще не названо. И само именование решается, видимо, каким-то выстрелом сознания - мгновенной реакцией на то, что слова, имеющиеся у тебя в запасе, подходят к этой реальности, что эти и только эти слова - как раз то что надо. И если выстрел удался, то можно идти дальше, потому что в этих местах уже поселилось слово.