Бессмысленно, но она попыталась метнуться назад, сбивая ногами бархатное одеяло и трясясь всем телом. Безрезультатно. Хватка была железной.
И все же не причиняла вреда.
Из густой темноты пришел голос:
— Пожалуйста… Я не причиню вам боли.
Слова, произнесенные на длинном грустном выдохе, на мгновение заставили Клер прекратить сражаться. Такая печаль. Такой пропитанный одиночеством тон. Такой прекрасный мужской голос.
Проснись, Клер! Что, к черту, ты творишь? Сочувствуешь парню, который вцепился в тебя смертельной хваткой?
Оскалив зубы, она потянулась к его пальцам, готовая укусить, чтобы освободиться, после чего ударить коленом туда, где он прочувствовал бы это сильней всего. У нее не оказалось на это ни единого шанса. Нежно подняв, ее перевернули на живот, аккуратно заведя руки за спину. Она вывернула голову в сторону так, чтобы суметь вздохнуть и попытаться, взбрыкнув, освободиться.
Мужчина не причинял ей боли. Он не прикасался к ней неподобающим образом. Он просто слегка придерживал ее, пока пленница боролась и, когда она выдохлась, немедленно отпустил. Тяжело дыша, она услышала, как цепь была утянута влево, во тьму.
Когда легкие прекратили бешено качать воздух, Клер прохрипела:
— Вы не можете держать меня здесь.
Тишина. Ни единого вздоха.
— Ты должен позволить мне уйти.
Где, к черту, она оказалась? Дерьмо… Этот сон о Флетчере оказался реальностью. Так что она должна быть где-то в поместье Лидсов.
— Люди будут искать меня.
Ложь. Это были праздничные выходные, и большинство юристов в ее фирме брали работу на дом, так что никто не потеряет ее, если она не явится в офис, как планировала. А если народ все же попытается связаться с ней и наткнется на голосовую почту, то, скорей всего, предположит, что она, в конце концов, взялась за ум и сделала перерыв на День труда.
— Где ты? — потребовала она, ее голос разнесся эхом. Не получив ответа, она прикинула, не оставили ли ее одну.
Она потянулась за свечой и воспользовалась ее слабым сиянием, чтобы осмотреться вокруг. Стена за резным изголовьем была сложена из того же светло-серого камня, что и фасад особняка Лидсов, что подтверждало ее догадку о местонахождении. Кровать, на которой она сидела, была задрапирована темно-синим бархатом и возвышалась высоко над полом. Клер была одета в белый халат и свое нижнее белье.
Это было все, что она смогла выяснить.
Соскользнув с края матраса на дрожащие ноги, она почувствовала, как подгибаются колени. На руку пролился воск, обжигая кожу, а каменный пол оставил синяк на лодыжке. Она восстановила дыхание и, подтягиваясь по одеялу, встала.
Голова болела, ныла и с трудом работала. Живот был будто наполнен латексной краской и чертежными кнопками. И паника еще больше обостряла обе проблемы.
Клер вытянула руку и двинулась вперед, держа свечу как можно дальше от себя. Наткнувшись на что-то, она взвизгнула и отпрыгнула назад еще до того, как поняла, что это была за неравномерная, вертикальная структура.
Книги. Книги в кожаном переплете.
Она снова установила свечу перед собой и двинулась налево, похлопывая по ряду ладонью. Множество книг. Множество… книг. Книги повсюду, расставленные по автору. Она была в разделе Диккенса, и, судя по золотым инкрустациям на корешках, чертовы штуки выглядели так, словно были первым изданием.
И на них не было пыли, как будто их регулярно протирали. Или читали.
Спустя бесчисленные ярды полок, Клер наткнулась на дверь. Поведя свечой вверх и вниз, она попыталась найти ручку, но на старом дереве не было ни единой отметины кроме черных железных полос. Справа на земле было что-то размером с хлебницу, но она не смогла определить, что это такое.
Девушка выпрямилась и забарабанила в дверь.
— Мисс Лидс! Флетчер! — Она продолжала кричать и издавать долгие вопли, надеясь привлечь чье-нибудь внимание. Никто не откликнулся.
Ужас перешел в злость, а агрессивность она приветствовала.
Испуганная, но и разозленная, она продолжила дальнейшие исследования. Книги. Только книги. От пола до потолка. Книги, книги, книги…
Клер остановилась и внезапно успокоилась.
— Это сон. Все это просто сон.
Она сделала глубокий вдох…
— Образно говоря, да. — Глубокий, звучный мужской голос заставил ее резко обернуться на пятках и вжаться спиной в полки.
«Не показывай страха, — подумала она. — Когда ты не видишь лица врага, не показывай страха».
— Выпусти меня из этой долбанной комнаты. Сейчас же.
— Через три дня.
— Прошу прощения?
— Вы пробудете здесь со мной три дня. А после этого мать отпустит вас на свободу.