В более широком смысле новая гимнастика обозначала возможный переворот в школьном образовании. Теперь занятие как никогда было адаптировано ко времени и пространству; большое внимание уделялось групповой работе, коллективным упражнениям. Принцип дробления сформировал и определил методику: «Чтобы выполнять большинство элементарных упражнений одновременно, необходимо установить военную дисциплину, отдавать военные команды»[860]. Команды, отдаваемые ученикам, были тем более четкими, чем более ограниченными и определенными были движения; задания становились более конкретными, когда их последовательность превращалась в серии. Классное помещение становилось геометрической установкой, которую педагоги середины века научились использовать по–новому: «Синхронные упражнения хороши не только тем, что требуют от учеников полной тишины, но и тем, что прививают им привычку к непрерывному вниманию и немедленному повиновению, которую они вскоре приучаются не терять и на других занятиях»[861]. Конечно, школа не сразу перенимает новую практику, но за 1830‑е годы получает о ней хорошее представление. Именно на это указывает в своем учебнике (1833) Адам Медер[862], а также Жозеф Жерандо в «Нормальном курсе» (1832). Они не забывают упомянуть ни о «стройном шаге», ни о «цикле синхронных коллективных упражнений»[863].
4. Постепенное распространение
Несомненно, влияние гимнастики выходило за пределы школы, а также военной и промышленной сфер. Первые опыты Амороса получали одобрительные отзывы; медицинские, военные и политические эксперты обеспечили им легитимность: «Все пожелания направлены на то, чтобы гимнастические залы достигли совершенного уровня, как его представляет себе господин Аморос. Все приветствовали первые распоряжения правительства в поддержку Учреждения, прославляющего как своих защитников, так и своего создателя»[864]. Заведения Амороса посещали разные люди: например, Бальзак, который пишет о «силе и ловкости… которыми „выкрашены” двери гимнастического зала Амороса»[865]. Он же описывает в «Жизни холостяка» удивительной силы молодых людей из Иссудена, которые «стали ловкими, как ученики Амороса, дерзкими, как коршуны, искусными во всех упражнениях»[866], они легко перебирались с крыши на крышу, оставаясь незамеченными на городских улицах. Добавим, что в 1834 году Аморос построил еще один гимнастический зал по адресу: улица Жана Гужона, 16. Незадолго до этого, в 1831 году, он был назначен «инспектором полковых гимнастических залов». Его визиты в провинцию подтверждают существование в 1830‑е годы нескольких военных гимнастических залов: в Монпелье, Меце, Ла–Флеше и Сен–Сире[867]. Тема гимнастики проникает в справочную литературу: словари, энциклопедии, книги о гигиене. Она постоянно присутствует в развлекательных изданиях, сборниках игр. В 1836 году положение о гимнастике включают в военный устав. Гимнастика прельщает. Этим объясняется настойчивое пожелание Симона де Метца, выраженное им в «Трактате о применении гигиены в воспитании молодежи» (1827): «Все общежития нужно снабдить динамометром, чтобы ученики могли тренировать на нем разные мускулы»[868].
Однако на практике дела обстояли сложнее. Гражданский и военный гимнастический зал перестает получать субсидии от государства 24 января 1838 года. Его директора временно «лишают полномочий»[869]. По этому поводу осталось много уклончивых свидетельств и отчетов: «Нельзя ждать ничего хорошего от заведения, глава которого страдает от подобного душевного расстройства»[870]. Гимнастический зал на площади Дюплекс становится жертвой политического конфликта: по всей видимости, его директор, испанский офицер, пришедший во Францию с наполеоновской армией, оказался неугоден властям. Распространение упражнений и разработку новых сдерживало еще одно противоречие. Залы Амороса были оснащены множеством дорогих снарядов с опорами и подвесками, разнообразными стенками и перекладинами, эластичными мостиками, наклонными поверхностями[871]. Все это скорее восхищало, чем убеждало в правоте метода, тогда как настоящим открытием Амороса был анализ движений, их «анатомии». Зал изобиловал дорогими инструментами, наборами сложной аппаратуры, его отличала «разорительная роскошь машин и устройств, призванных главным образом произвести впечатление»[872].
860
Clias P. H. Gymnastique élémentaire ou Cours analytique gradué d’exercices propres à développer et à fortifier l’organisation humaine par M. Clias […] Précédé du rapport fait à la Société de médecine de Paris, par M. Bailly […] et de considérations générales par M. D. Baillot. P. 44.
864
«Извлечение из протокола генерального заседания, прошедшего в нормальном, военном и гражданском гимнастическом зале 29 декабря 1820 года» (Amoros F. Gymnase normal, militaire et civil, idée et état de cette institution au commencement de l’année 1821. Paris, 1821. P. 88). Этот документ среди прочих подписали: генерал Жорри, военный хирург Бежен, директор школы на улице Луи–лё–Гран Морен, врач Лонд, секретарь военного совета по здравоохранению Фурнье–Песке.
865
Defrance J. L’Excellence corporelle. La formation des activités physiques et sportives modernes, 1770–1914. Rennes: Presses universitaires de Rennes, 1987. P. 67.
866
Balzac H. de. Un ménage de garçons [1841] // Œuvres complètes. Paris, 1867. T. 1. Pp. 25–26. (Pyc. пер. цит. по: Бальзак О. де. Жизнь холостяка / Пер. с фр. К. Локса // Собрание сочинений: в 24 т. М.: Правда, 1960. Т. 7.)
867
Spivak М. Un homme extraordinaire, Francisco Amoros y Ondeano, fondateur de l’éducation physique en France, thèse. Université Paris I, 1974. Pp. 19–20.
869
См.: Исторические и административные архивы Министерства обороны Французской Республики, личное дело полковника Франсуа Амороса.
870
Мнение графа Пюжоля, командира 1‑й дивизии, 1 октября 1837 года. См.: Исторические и административные архивы Министерства обороны. Ibid.
872
Londe Ch. Nouveaux éléments d’hygiène. Paris, 1847 (1‑е изд. 1835). T. I. P. 431. Сдержанность Лонда в оценке залов тем более интересна, что в 1820 году автор был сторонником Амороса.