Вся ее религия заключается в отказе от мира, от любых привязанностей, от семьи, от деятельности. Она часто общается с Богом, который позволяет ей предвидеть будущее, она много пишет, принимает верующих самых разных убеждений, медиков, хирургов, теологов и философов, стремясь внушить каждому суровые правила жизни. Своей безотчетной набожностью, своим прозелитизмом она наживает непримиримых врагов среди церковников и вынуждена всю жизнь бежать из одного города в другой. Эта неутомимая миссионерка всегда находилась в пути, посещая новые общины и обращая новых адептов. Она не щадила себя и кончила свои дни в трудах.
Наряду с мирянками, которые, как Антуанетта Буриньон, выбрали аскезу, но располагали определенной свободой, были и другие, более многочисленные, которые должны были соблюдать правила жизни в общине. Духовный путь этих монахинь мистического ордена известен по рассказам, которые нам оставили они сами или их близкие[77]. Эти «жизнеописания», нередко составленные по настойчивым настоятельным советам исповедника, весьма двусмысленны, ибо, хотя эти женщины с легкостью говорят о своем духовном пути, они явно осторожны, когда речь идет о теле: им необходимо сохранять величайшую скромность, рассказывая о себе, и говорить о получаемых милостях, не хвалясь ими. Многочисленные автобиографические тексты испанских монахинь, исследованные Изабель Путрен, обнаруживают эту двойственность[78]. Впрочем, за словами просматривается определенное подражание двум знаменитым примерам женского мистицизма: босоногим кармелиткам, которые стремились к бедности и воздержанию, и тем, кого можно назвать францисканками, — у последних воображение было куда более бурным, за что церковь и относилась к ним с осторожностью[79]. Однако именно этот последний орден наиболее широко распространился в Испании XVII века. Воздержание, умерщвление плоти, отсутствие сна, добровольное членовредительство появляются во всех рассказах: эти женщины — поистине «ходячие мартирологи». Некоторые из них вели старательный учет своих непосредственных встреч с Богом, но лишь отдельные визионерки добились «высшей награды восхождения души» — мистического брака.
Подвержение тела истязаниям, мучение ради причастности к Страстям Господним и страданиям первых христианских мучеников имеет пределы, которых праведник не может преступить. Недостаток еды и постоянные членовредительства могут привести к смерти. А такой исход неизбежно ставит важный вопрос: не посягательство ли это на творение Божье? Не является ли это своего рода самоубийством? Таким образом, мистик всегда балансирует на грани. На самом деле желание страдать как можно сильнее и дольше, чтобы как можно ближе уподобиться образцу — распятому Иисусу, — заставляет его отвергать окончательное саморазрушение. Значит, ему необходимо найти точное соотношение: продвигаться по пути аскезы, соблюдая меру в умерщвлении плоти и самоистязании. Ибо если безудержно предаваться изнурительным телесным упражнениям, это может стать препятствием для упражнений духовных. Как говорил когда–то святой Ансельм, «следует держать тело в узде сдержанной рукой».
5. Часть Тела Христова
Стать Телом Христовым, пройдя через все испытания, которые претерпел Муж скорбей, — такова высшая цель. В силу этого телесное подражание Христу принимает разнообразные формы: от стигматизации до пронзения сердца; среди этих форм — и переживание нахождения внутри сердца Иисуса и другие прочие доказательства и знаки избранности. Святой Франциск был первым избранным (возможно, за исключением Марии из Уаньи) и выдающимся образцом для многих поколений мистиков. Широко распространившаяся благодаря текстам и изображениям стигматизация прославляла «совпадение двух путей imitatio Christi[80]: созерцания язв и мученичества». Тем не менее стигматы скорее не зримый знак, а локализованное средоточие страдания, интенсивно ощущаемого во всем теле; это концентрация страдания, язва, тайно истекающая кровью монаха–мистика: фолликулы на голове, своего рода наросты «с большой орех», затвердевший гной, открытые раны, пропитанные засохшей кровью, опухоли. Все эти знаки — не раны, поскольку некоторые святые, чтобы полнее переживать свои страдания, добивались того, чтобы их стигматы становились почти не видимыми, сохраняя при этом свою болезненность.
77
От XVII в. сохранились тысячи биографий, которые были написаны за их героинь. См.: Le Brun J. L’institution et le corps, lieux de mémoire, d’après les biographies spirituelles féminines du XVII siècle // Corps écrit. 1984. No. 11 “La mmoire”. Pp. 111–121.
79
Именно в Испании было больше всего духовных сочинений, обращенных к желающим покаяться («Наставитель грешников», «Трактат о суетности мира», «Искусство служения Богу», «Духовные упражнения»…). Ср.: Groult P. Anthologie de la littérature spirituelle au XVIe siècle. Paris: Klincksieck, 1959.