Вид израненной женщины заставил Матахатиро на мгновение забыть о нем, и это была ошибка, которой тот не преминул воспользоваться. Не теряя ни секунды, ронин атаковал Матахатиро, так что он даже не успел понять, когда его преследователь сумел подкрасться к нему так близко.
Держа меч на вытянутых руках, Матахатиро медленно встал на ноги. Он снова почувствовал, как напрягается каждый мускул его тела. Но ронин больше не поднимал свой меч. Напротив, он жестом остановил готового броситься в атаку Матахатиро и сказал:
— Подожди. Не надо… Просто хотел проверить, насколько ты в этом деле силен. Сейчас я драться не намерен.
— Значит, когда-нибудь еще вознамеришься? — спросил Матахатиро.
— Ну, когда-нибудь… — ухмыльнулся ронин. Красный диск заходящего солнца освещал его лицо, подчеркивая белизну зубов. — Но только не сейчас. Кто-то из нас в этой схватке наверняка погибнет, а погибать в таком диком, безлюдном месте — это уж увольте. Думаю, что и ты со мной согласишься.
— Ты кто такой? — Матахатиро задал вопрос, который ему не удавалось задать ни одному из прежних убийц, покушавшихся на его жизнь. Этот убийца был не такой, как все прочие, но Матахатиро предчувствовал, что в будущем им еще суждено скрестить мечи — не на жизнь, а на смерть, и там уже будет не до расспросов.
— Я-то, как видишь, ронин. Зовут меня Сидзума Отоми.
— Отоми?! — воскликнул Матахатиро. — Так ты родственник управляющего замком?
— Ну, в общем, да. — Отоми убрал меч в ножны. — Ладно, увидимся еще.
— Ты не возьмешь ее с собой? Ей бы раны обработать, — сказал Матахатиро, но Отоми замахал руками.
— Да я знать не знаю, кто она такая. В первый раз вижу.
— Не знаешь? — удивился Матахатиро.
— Нет. А если бы и знал, то помогать не стал бы. Она ведь так и не сделала, что ей было велено, — с ледяным бессердечием ответил Отоми. — Ничего, так себе, конечно, кошечка, но меч женских рук не любит.
Отоми на прощание взмахнул рукой и, развернувшись, быстрыми шагами пошел прочь.
Матахатиро поспешно вернулся к женщине. Та по-прежнему лежала без сознания, скорчившись, будто креветка.
Потеря сознания обернулась для нее благом, ибо вонзившийся в бедро короткий меч торчал в том же положении.
Облегченно вздохнув, Матахатиро стащил с себя накидку-хаори и быстро оторвал от нее длинный лоскут. Придерживая женщину за верхнюю часть туловища, он решительным движением выдернул из раны меч и отбросил его в сторону, после чего распахнул передние полы ее кимоно до самого пояса. Его взору предстали белые, стройные ноги и белая набедренная повязка, из-под которой виднелись срамные волосы. Через мгновение ее бедро залил поток крови, хлынувший из открытой раны.
Женщина очнулась и, выгнув спину, начала сопротивляться. С недюжинной силой она попыталась запахнуть кимоно, но Матахатиро дал ей несколько звонких пощечин.
— Не двигайся! Я только перевяжу рану, — прикрикнул он.
Женщина тут же обмякла. Только стоны, издаваемые через плотно сжатые зубы, да подрагивание полуприкрытых век говорило о том, какую сильную боль ей приходится терпеть.
Закончив перевязку, Матахатиро почувствовал, что весь вспотел. По лицу женщины тоже струился пот. Прикрыв ее ноги полами кимоно, Матахатиро рукавом вытер капельки пота с ее лица.
— Ну, теперь все в порядке, — сказал он. Женщина первый раз за все время открыла глаза и посмотрела на Матахатиро, но тут же резко отвернулась.
Покуда Матахатиро поднимал ее с земли и взваливал себе на плечи, женщина еще постанывала от боли, но, оказавшись у него на спине, затихла.
— До Отавары я тебя, пожалуй, не донесу, — сказал ей Матахатиро, — поэтому, не обессудь, только до ближайшей деревни… Как тебя зовут-то?
— Сати.
— Тебя Отоми послал?
Женщина ничего не ответила. Она молча уткнулась лицом в спину Матахатиро. Он почувствовал, как ее пылающий лоб коснулся его шеи. У Сати был жар.
Солнце зашло, и на равнину опустилась тьма. Сгибаясь под тяжестью своей ноши, Матахатиро молча зашагал по дороге.
3
К полудню Матахатиро достиг деревушки, расположенной недалеко от замка его клана. На краю деревни стояла небольшая кумирня в честь бога Дзидзо,[98] в которой Матахатиро решил схорониться до наступления темноты.
Несмотря на то, что старейшина Мамия тайно приказал ему вернуться, в своем клане Матахатиро по-прежнему считался дезертиром, самовольно оставившим службу. Если бы он средь бела дня появился в призамковом городе, то по заведенному порядку его должны были бы немедленно схватить. При этом следовало помнить, что фактическая власть в клане сейчас принадлежала старшему самураю Отоми, пусть его положение и было весьма неустойчивым. Поэтому надо было смотреть в оба.
Матахатиро надеялся, что, даже если его схватят, Мамия замолвит за него словечко, но это была только надежда, не подкрепленная никакими обещаниями. В любом случае Отоми расправится с ним быстрее, чем Мамия успеет вмешаться.
«Отравит своим излюбленным ядом — и дело с концом», — думал Матахатиро, лежа на полу, покрытом толстым слоем пыли.
К тому же, теперь у него появился еще один враг — ронин по имени Сидзума Отоми. После той встречи на тракте, когда им удалось лишь раз скрестить мечи, Матахатиро его больше не видел. Наверняка этот Сидзума во всю прыть помчался в клан и сейчас уже находится в городе.
Загадочное исчезновение Отоми навело Матахатиро на новые предположения.
По всей видимости, работа, порученная ронину управляющим замка Танго Отоми, включала в себя не только уничтожение Матахатиро. От равнины Насуно до клана путь неблизкий — пройдя на север по тракту Осюкайдо до владений сэндайских князей, надо было пересечь хребет Оу и выйти на тракт Дэвакайдо.
Ронин мог подстеречь Матахатиро и вызвать его на бой в любом удобном для него месте. Но он не воспользовался своим преимуществом, и это могло означать только то, что ему надо было выполнить другое, более важное задание. Например, стать телохранителем Танго Отоми или убить старейшину Мамию — главную фигуру лагеря соперников. Потому-то он так и спешил побыстрей добраться до клана.
«Не струсил же он, в самом деле», — подумал Матахатиро. Прием, которым он встретил напавшего сзади Сидзуму Отоми, был смертельным. Матахатиро применял его только в минуты наивысшей опасности, и только если был полон решимости убить своего противника. Однако ронин, хоть и в последний момент, но отбил его меч, что под силу только незаурядному фехтовальщику.
Сейчас этот ронин, наверное, глаз не сводит с дома Матахатиро, поджидая, когда тот вернется. Хотя, он вполне может подкараулить его и возле усадьбы Мамии.
«Как бы то ни было, сейчас мне с ним не совладать», — подумал Матахатиро, глядя на темный, увитый паутиной потолок. Он был измучен усталостью и очень голоден.
Матахатиро доволок женщину-убийцу, о которой, кроме имени, ему ничего не было известно, до деревни под названием Ягисава. Там он занес ее в крестьянскую хижину и наскоро сделал еще одну перевязку. Хозяева показались ему честными людьми, поэтому он попросил их доставить женщину в город Отавара и там найти для нее лекаря, а сам поспешил вперед. Почти все деньги, припасенные на дорогу, он оставил крестьянам — часть в благодарность за услуги и часть на лечение Сати, — а сам остался почти ни с чем.
Вчера ему еще хватило денег на один обед, но сегодня с самого утра во рту не было ни крошки. Кружка кипятка, которую он выпросил в каком-то деревенском доме, в счет, разумеется, не шла. От голода и усталости его начало клонить в сон. То и дело повторяя себе, что спать нельзя, Матахатиро сомкнул тяжелые веки.
На улице шел дождь вперемешку со снегом. Временами от пронизывающего холода Матахатиро начинал дрожать и просыпался, но затем, обессиленный, снова погружался в сон.