Прочитав эту часть письма, Матахатиро расстроился. Он живо представил себе, как Хосоя служит на побегушках у какой-то своенравной девицы, и ему стало жаль своего друга.
Однако дальнейшее содержание письма заставило Матахатиро нахмурить брови. Хосоя писал, что четвертого числа второй луны, сорок шесть ронинов бывшего клана Асано, распределенные по нескольким усадьбам, все до единого вспороли себе животы. Хосоя узнал, что Тёдзаэмона Ямамото, с которым Матахатиро встречался в деревне Хирама, по-настоящему звали Сукээмон Томиномори. В клане Асано он служил сопровождающим князя и посланником. Получал двести коку риса. Совершил сэппуку в усадьбе князя Хосокавы.
Матахатиро свернул письмо и положил его за пазуху. Ступая по просохшей земле, он пошел бродить по саду. Кое-где еще лежал снег — весь в черных проталинах. Над ним роились стайки мелких мошек. Лучи заходящего солнца освещали их беззвучную пляску.
Известие о том, что все ронины Асано совершили сэппуку, болью отозвалось в сердце Матахатиро. Все. В том числе и те, кого он знал: под псевдонимами — Тёдзаэмон Ямамото, Дзэмбэй Мимасакая, Тёдзаэмон Нагаэ, Кахэй Ямахико, и под их настоящими именами — Кураноскэ Оиси, Тюдзаэмон Ёсида…
«Как много горечи несет в себе путь самурая! — подумал Матахатиро. — Сколь бесконечно преданным надо быть своему господину, который милостиво платит тебе жалование!» Во время службы телохранителем Матахатиро приходилось рисковать жизнью за деньги, но то было нужно лишь для пропитания — никакого чувства долга по отношению к своим нанимателям он не испытывал. Получив какие-никакие деньги, он мог не работать, а целыми днями бездельничать, сидя у себя дома, и никто на него пальцем не показывал. Матахатиро с грустью вспоминал два года, проведенные в Эдо. То были годы вольной жизни. Даже Хосоя, вынужденный постоянно думать о том, как прокормить свое огромное семейство, похоже, вовсю наслаждался свободой. Это было видно из его письма, в котором рассказывалось о повседневной жизни, и даже по тому, с какой радостью он сообщал, что понравился своей новой подопечной.
«Я вот тоже одной девушке нравлюсь, да только свободы это отнюдь не прибавляет», — зло пошутил про себя Матахатиро. Стыдясь своей неуместной шутки, он повернул за угол и вдруг услышал старую детскую песенку. Тихий, но удивительно чистый голос старательно выводил забытую мелодию. Это был голос Юки. Она готовила на кухне ужин и пела.
Слушая ее, Матахатиро ощутил, как его сердце тихо наполняется чувством, которое нельзя было назвать иначе как любовью. Любовью к Юки. Матахатиро подумал, что за время своих скитаний он никогда не забывал о ней.
«Нет, не зря я вернулся, — сказал он себе, уже раскаиваясь в том, что еще недавно завидовал Хосое. — Разве она так пела, когда меня здесь не было? Наше маленькое счастье надо сберечь во что бы то ни стало».
— Юки! — окликнул ее Матахатиро, подойдя к кухонному окну.
Песня смолкла, и через мгновение тихий голос спросил:
— Да?
— Налей-ка мне горячего чаю.
— Хорошо. Сейчас сделаю, — радостно ответила Юки и, пройдя в соседнюю комнату, спросила: — Бабушка, я собираюсь чай заваривать. Вам принести?
«Обязательно надо свадьбу сыграть, как полагается», — возвращаясь через сад ко входу в дом, подумал Матахатиро. Разоблачение Отоми и его клики наделало в клане много шума, но сейчас жизнь постепенно возвращалась в обычное русло. Старейшина Мамия со своими сподвижниками уверенно держал в руках все нити управления кланом. «Когда все окончательно успокоится, сыграем свадьбу. А потом найму служанку. Сколько ж можно Юки одной по хозяйству хлопотать!»
Стоило ему подумать о том, что жизнь мало-помалу стала налаживаться, как в памяти тут же всплыла строчка из письма Хосои: «Мы с Китидзо не теряем надежды когда-нибудь снова с тобой встретиться».
Воздух был еще холоден, но весна уверенно набирала силу. Остановившись посреди сада, Матахатиро, по старой привычке широко открыв рот, сладко зевнул. Из дома послышался голос Юки. Она звала пить чай.
Амадо — дощатые ставни, которыми на ночь закрывали веранду или внешние перегородки японского дома.
Бакуфу (дословно «полевая ставка») — правительство военно-феодальных правителей Японии сёгунов с конца XII по конец XIX вв.
Варадзи — сандалии из рисовой соломы, состоящие из плетеной подошвы и длинных подвязок.
Гокэнин — общее название непосредственных вассалов сёгуна, по рангу располагавшихся ниже хатамото.
Даймё — феодальный князь.
Дзабутон — плоская подушка для сидения на полу.
Дзори — сандалии на соломенной или деревянной подошве.
Додзё — зал для тренировок в фехтовании и других воинских искусствах.
Иаи — искусство фехтования мечом из положения сидя и других неудобных позиций.
Кэн — мера длины, равная 1,81 метра.
Макасё — бродячие «монахи», за небольшую плату выполнявшие паломничества в храмы за других людей.
Норэн — разрезанная пополам занавеска перед входом в лавку или харчевню.
Рё — денежная единица. В период Эдо один золотой рё равнялся четырем бу или 60–80 серебряным моммэ.
Ри — мера расстояния, равная 3927 метрам.
Ронин — самурай, по каким-то причинам утративший принадлежность к клану.
Сёгун — военно-феодальный правитель.
Сёдзи — раздвижные перегородки в японском доме, отделяющие комнаты от внешней открытой галереи.
Сэйган — боевая позиция, при которой острие вытянутого вперед меча направляется в глаза противнику.
Сэппуку — ритуальное самоубийство путем вспарывания живота (иначе — харакири).
Сэтта — плоские сандалии с кожаной подошвой и металлическими набойками на пятке.
Татами — соломенная циновка прямоугольной формы. Также служит единицей измерения площади (1,54 кв. метра).
Фусума — раздвижные перегородки, формирующие пространство внутри японского дома.
Хайку — жанр японской поэзии. Трехстишие из стихов в 5-7-5 слогов.
Хакама — нижняя часть японского официального костюма; у мужчин в виде широких шаровар, похожих на юбку.
Хаори — верхняя часть японского официального костюма; накидка специального покроя.
Хассо — изготовка к бою на мечах, при которой левая нога выставляется вперед, а меч удерживается двумя руками с правой стороны клинком кверху.
Хатамото — «знаменный»; наименование вассалов, которые подчинялись напрямую сёгуну.
Хибати — переносная жаровня, используемая в японском доме для обогрева.
Цубо — мера площади, равная 3,3 кв. метра.
Алексей Зинов родился в 1973 году в Ленинграде. Закончил восточный факультет Санкт-Петербургского Государственного университета по специальности японская филология. Ученик выдающихся японоведов В. Н. Горегляда, Д. П. Бугаевой и И. В. Мельниковой. Длительное время стажировался в Осакском институте иностранных языков и в Университете Хоккайдо.
В 2005 году за перевод рассказа Сюхэя Фудзисавы «Внезапный ливень» и эссе Нацуки Икэдзавы «Наука и интеллектуальное любопытство» был удостоен Первой премии «Пятого Международного конкурса переводов», организуемого губернаторством префектуры Сидзуока (Япония).
Участник проектов Центра перевода японской литературы JLPP.
В настоящее время живет и работает в г. Тиба (Япония).
YOJINBO JITSUGETSUSHO by FUJISAWA Shuhei. 1978 KOSUGE Kazuko.
This book is published with the financial support of the Executive Committee of the Shizuoka International Translation Competition