— Меня зовут Грай! И не смей называть меня иначе!
— А ведь имею право, — усмехнулась женщина. — Разве не имеет права творец считать своим сотворенное им детище? Ну, хоть самую чуточку?
Видя в моих глазах непонимание, она улыбнулась еще шире:
— Ты мое детище Грай. Точнее Темный Властелин, которым ты был. Сколько в тебе самом было взлелеяно мною? Сквозь болезненную гордыню, сквозь упрямство, сквозь твою злость. Ты как дерево был выращен мною, ради одного-единственного плода. Отданного мне в срок.
— Болтаешь? Ну болтай-болтай! Все это я уже слышал от молодящегося старичка Каллиграфа.
— Нет, малыш. Великий Дракон Триградья появился благодаря моей помощи. Все время пока ты создавал Цитадель и ковал мечи для своей армии я опекала тебя. Я всегда была ближе, чем ты думаешь. Я помогала тебе. Ты талантлив, малыш и многого достиг сам, но везде где ты видел счастливые случайности, на самом деле была моя тебе помощь. Ты не знаешь о десятках покушений на тебя. Ты не знаешь о сотнях предательств.
Она говорила и говорила спокойно, с легкой улыбкой рассказывала мне вещи, о которых знать не могла. Вещи, о которых не все знал даже я. Как без применения магии ломался разум тех, кто бросал мне вызов. Она знала все тонкости человеческой души и умела превратить храбреца в последнего труса и идиота. Без магии. Мои соперники, многие из них были уничтожены не без помощи стоящей сейчас передо мной женщины. Моего врага. Моего творца.
Она же и никто другой прикрыла меня силой кольца в разрушающейся Цитадели, когда я был обречен. Спасла мне жизнь, обрекая на долгий путь.
— Мой Замысел принадлежал лишь одному мне, что бы ты не говорила!
В её глазах мелькнули ироничные искры:
— Тебе. Но не тебе одному. Неужто ты думаешь, что талантливому парню в двадцать пять лет придет в голову то, что не может прийти в голову мне за весь срок жизни? Или забыл рукопись Магических Столпов, которая и натолкнула тебя на необходимые мысли?
— Скажешь, что подбросила её мне? — с растущим недоверием спросил я.
— Не совсем. Я её написала, — просто ответила она. — Слабые места в магическом насыщении мира давно интересовали меня.
После этих слов у меня все поплыло перед глазами. Это не была магия, ибо Белое Кольцо молчало. Это были сложившиеся за годы убеждения, разрушающиеся сейчас в прах. Темный Властелин… кукла?
— Я один такой?
Безнадежно. Все безнадежно. В другое время эти признания не тронули бы меня, но сейчас, когда я так долго был лишен всего, когда уже и сам поверил, что Дракон погиб в Цитадели. Эти слова похоронили остатки моих надежд на то, что я смогу сделать все как было.
— Нет. Есть еще один. Одна.
— Гвини, — догадался я.
— Можешь называть её так, но сама она привыкла к другому имени. Она и есть Саламат.
— Еще одна кукла?
— Она знала обо мне с самого начала, — качнула кудрями Астис. — Женщины легче, чем мужчины приспосабливаются. Она даже стала играть в свою игру. Плащ был её подарком тебе.
Это был удар. Хотя и не такой сильный как прежние. Напротив он даже вызвал в душе какое-то подобие ярости некогда бушевавшей во мне:
— Почему же ты не помогла мне в тот раз? А если бы меня убили, что было бы с твоей местью?
— Ничего, — просто ответила богиня. — Ты же не думаешь, что моя месть прямая как стрела? Все прошло бы чуть иначе. Но… тебе было бы полегче.
— Чего?! Умереть было бы…
— Тебе не пришлось бы пережить крушение последней иллюзии, — довольно жестко перебила меня Астис. — Тебе не пришлось бы меняться, а ведь меняться для людей всегда было тяжело. Кто ты сейчас, по-твоему? Ты уже не Темный Властелин, ты изменился, малыш. Сильно изменился.
— Зачем же ты всё это говоришь мне сейчас? — я не мог взять в толк, какую игру ведет Астис. Она хочет снисхождения?
Богиня торжествующе усмехнулась:
— Я хочу, чтобы ты целиком и полностью представил себе последствия своего выбора. Любого. Сейчас в этот самый миг ты оружие. Мое оружие возмездия.
— Месть. И кому же ты хочешь отомстить теперь, богиня? Не ты ли только что сказала, что месть твоя закончилась.
— Закончилась месть, — подтвердила богиня. — Но не возмездие. То, которое заслужила я сама, за все сделанное. Моя гибель от твоей руки может быть достойным возмездием.
Стало очень тихо. Тишина — итог любого разговора. Мне же начало казаться, что я слышу крики моих воинов вбивающих в окровавленную землю стальных чудовищ и валящихся туда же следом. Только казаться. Слишком далеко шло сражение.
… Дикий скрежеща, ударил кулаком, опрокидывая лошадь вместе с седоком. Обернулся, дребезжа броней — моргенштерн смял шлем и практически оторвал голову чудовища. Тело грузно осело на конский труп. Одно из чудовищ прыжком проломило кровлю сельской хаты — перекрытия не выдержали, завалившиеся стены по плечи завалили дикия. Заминкой монстра воспользовался один из оказавшихся поблизости Тощих Паяцев. «Волчья метла» пробила броню и застряла в голове, навек упокоив существо.