Нет! Если есть хоть один шанс — она использует его. Принцесса решительно обратилась к капитану:
— Соедини меня с приемной Иржи. — Вас слушает секретарь Его Величества короля Сириуса, — раздался через минуту приторно ласковый голосок, и перед Анжиной предстала размалеванная физиономия молодой девушки, с фальшивой улыбкой закоренелой стервы и холодными глазами голодной акулы.
— Передай Иржи, что я встречусь с ним сегодня в 15 часов на веранде центрального корпуса, у столовой.
— Простите, но на 15 часов у Его Величества запланирована встреча… — А мне плевать и на его встречи, и на его планы, — отрезала принцесса и нажала кнопку выхода. Экран тут же погас. Анжина повернулась к Уинслоу и кивнула:
— Спасибо. Ты свободен.
— Простите госпожа, но я обязательно сообщу Яну о Вашей встрече с братьями, — тихо сказал Кирилл, когда дверь за его другом закрылась.
— Принеси-ка мне лучше таблетку и чай, — устало попросила девушка, откинувшись на спинку кресла.
— Боюсь, таблетки Вам не помогут. Вы еще слишком слабы для подобных переживаний. Вам бы под крыло Яна, в постель, а не на встречу с королями. — Принеси чай, заботливый мой, — повторила принцесса, отмахнувшись, — полежала уже, теперь бы разгрести. — Ты, Кирилл, подготовь ребят и предупреди: пусть внимательнее будут, осторожнее, на рожон не лезут, не пререкаются. От моих родственников что угодно ожидать можно, так пусть хоть не подставляются. Ты со мной пойдешь, проследишь.
Кирилл кивнул и с сомнением посмотрел на девушку: выдержит ли? Не рано ли борьбу с «титанами» затеяла? — Съедят ведь или здоровье подведет.
Она, уловив его взгляд и словно угадав мысли, слабо улыбнулась:
— Не переживай, все будет хорошо.
Глава 21
Анжина сразу заметила братьев, сидящих вдвоем у белого столика, уставленного вазами с фруктами да сладостями. Белая высокая беседка — четыре мраморных столба, увитых цветущей зеленью, да покатая крыша, скрывали гостей от солнца. За аккуратно подстриженными кустами за их спинами маячил Танжер и пара охранников.
Девушка уверенно подошла и, не здороваясь с каменным лицом, уселась в легкое кресло напротив родственников. Они не должны знать, что у нее внутри сплелись в тугой узел родственные чувства и ненависть, обида и непонимание, презрение и слабая, еле тлеющая надежда на раскаянье братьев за содеянное. Но — нет. Иржи холодным, цепким взглядом осмотрел ее сверху вниз и поджал губы. Ни грамма тепла, ни грамма сожаления.
Он почти не изменился, разве стал более вальяжным и самоуверенным, впрочем, и раньше этого в нем было больше, чем достаточно. Немного пополнел, мальчишеская прыть и беспечность — канули в лету. Перед ней сидел властный правитель, высокомерный и самовлюбленный красавец, уверенный в своей неотразимости и всеобщей любви. Ничего родственного, никаких чувств, лишь надменная маска снисходительности на лице, словно встретился с назойливой поклонницей, чтобы объяснить ей, как она ему надоела.
Серж, наоборот, сильно изменился: похудел, возмужал. Чувствовалось, что он неуверен, даже расстроен — глаза грустные и словно высматривают что-то или ожидают. Он вертел в руках хрустальный бокал с красным вином и щурился, играя желваками на лице.
— Ну, здравствуй, сестрица! — поздоровался первым Иржи, поправив полу своего элегантного белого пиджака.
"Какое постоянство вкуса, — отметила про себя принцесса. — Все время в белом. Ему бы черный больше подошел, под цвет сердца".
— Ты не находишь странным, что мы встретились с тобой лишь сейчас, спустя шесть месяцев после твоего появления дома? Что вынуждены через слуг справляться о твоем здоровье, назначать встречи? — пошел в атаку король.
Анжина равнодушно молчала, разглядывая брата. "Лучшая защита — нападение?"
— Молчишь? — повел бровью Иржи. — Тебе не стыдно? Почему ты так себя ведешь? Огородилась, видеть не хочешь, не пускаешь. Окружила себя всяким сбродом. Издаешь указы, развила бурную деятельность. Государство в государстве устроила. На всех время нашла: и шваль приютила, и короля Мидона осчастливила. Только на братьев родных ни времени нет, ни места в сердце! Ты считаешь, мы заслужили биться о стену твоих прихвостней, получать неприятные сюрпризы от тебя? Что мы тебе сделали? Мало внимания тебе уделяли, мало заботились? В чем дело? На что ты обиделась? На то прискорбное недоразумение в летнем дворце? Я понимаю и сожалею о том, что произошло, искренне сожалею. Неприятно получить… ранение в собственном доме. Нас данный инцидент очень огорчил. Танжер был наказан, серьезно наказан. Мы ежедневно справлялись о твоем здоровье и очень переживали. Но, девочка, причем здесь мы? Я стрелял в тебя? Может быть, заставил проникнуть в собственный дом, словно вор? Или, по-твоему, должен был отправить Танжера на Мегран? Извини, но это было бы несправедливо. Ты сама должна понимать, он выполнял свой долг, честно выполнял. Но он не ясновидящий, а ты не представилась. Неизвестный человек проникает на королевскую территорию и… хватает мою дочь. Что, по-твоему, он должен был делать? По-моему, обид на эту тему быть не может.
Анжина хотела ответить, но челюсти от ярости так свело, что не разомкнуть. Иржи укоризненно покачал головой.
— Неужели мы не заслужили и пары слов от тебя? Я не замечал раньше, что твое воспитание настолько хромает. Может быть, ты все-таки перестанешь дуться, как маленький ребенок, и объяснишься? Мне неприятно осознавать, что ты настолько неблагодарная, что… строишь козни у нас за спиной. Это насколько надо обидеться, чтобы пойти против своей семьи! И на что? Почему мы должны страдать от твоих глупых, непонятных обид? Представь, что мы почувствовали, когда прямо на совете нас поставили перед фактом твоей опрометчивости! У нас за спиной родная сестра устраивает, бог знает, что! Мы бьемся за ее имущество, а она, ни с кем не посоветовавшись, дарит его Мидонскому выскочке и выставляет нас на всеобщее посмешище! Как ты могла такое сотворить? Как вообще это могло прийти тебе в голову?! Что за глупость движет тобой?! — Иржи пристально посмотрел на нее, смолкнув на минуту. Две пары зеленых глаз словно мерились силами. Наконец, король сдался, откинулся на спинку, покачал в раздумье носком ботинка.
— Может быть, ты просто еще не оправилась после ранения?.. — ласково спросил Серж, с надеждой заглядывая ей в лицо. Она так глянула на него, что он испуганно отпрянул и смолк, спрятав глаза в бокале вина.
— Может быть, твое замужество было не совсем счастливым, и ты винишь нас? — вкрадчиво спросил Иржи. — Это, конечно, абсурд, но, учитывая неадекватность твоего поведения, ничего нельзя исключать. Ты так и будешь молчать? Или в конце концов прекратим эту глупую распрю?
— Ненавижу. Только сейчас поняла, насколько я вас ненавижу. Упыри. Тупые, бездушные гоблины из детских страшилок, — с устрашающим спокойствием произнесла девушка, всматриваясь в лицо Иржи.
— Ты не в себе? — предположил тот изумившись. Анжина молчала, только смотрела на него, словно лишь сейчас его и увидела. Ей было горько осознавать, что эти двое не больше ей братья, чем она сестра бурому медведю. Она ведь предполагала это, но верить не хотела и еще надеялась… на что спрашивается? На иллюзию родственных чувств?
— Я не ожидал от тебя подобного, — начал пенять ей "брат", — Мне кажется, с момента своей мнимой смерти до появления здесь ты слишком много времени провела в весьма фривольном обществе. Оно явно не пошло тебе на пользу, впрочем, и не могло пойти. Я всегда говорил: общение с простолюдинами не улучшит манеры. Но, судя по всему, тебя это не волнует. Ты и здесь окружила себя всяким сбродом. Я не удивлюсь, если окажется, что именно они настраивают тебя против нас. Ты девочка вменяемая, впечатлительная. Может быть, и идея с дарственной тоже дело рук твоих новых знакомых? Анжина, я прошу тебя, подумай, у тебя есть мы, твои родные братья! А что могут дать тебе люди без рода, без положения, без… — Без лжи, корысти и подлости в душе, — добавила девушка. — В отличие от тебя, высокородного дегенерата, они не торгуют родной кровью! Им это в голову не придет! Видишь ли, манеры, как ты правильно заметил, у них не те. Они не умеют так искусно скрывать мотивы поступков, прикрывать светлыми идеалами черную, алчную душу! Они не предают и не продают, как ты! Какое ты имеешь право выговаривать что-то? Судить о том, чего ты не знаешь?! Как ты смеешь? Ты — напыщенный болван, самовлюбленный эгоист! Что ты видел в жизни, чтобы судить и пачкать своим грязным языком порядочных людей? Ты! Иуда! Продавший родную сестру, словно сутенер, в бордель такому же сутенеру! Ты говоришь о воспитании, манерах, читаешь нотации?! Ты хоть раз оторвал свою откормленную задницу от позолоченных кресел? Сунул свою сытую физиономию в простой дом? Ты знаешь, как живут там, у подножья твоего трона?! Ты хоть раз видел глаза голодного ребенка?! — девушку буквально подкинуло с места от ярости. Она пнула ногой ненужное кресло, и оно брякнулось в ноги растерянного Кирилла. Серж зачарованно смотрел на нее широко распахнутыми глазами, застыв с бокалом вина в руке. Иржи же, наверное, впервые в жизни, по-настоящему растерялся. Его глаза забегали не в силах выдержать горящий взгляд зеленых. — Ты, мразь, знаешь, что такое боль?! Тебя хоть раз пинали просто так, для забавы?! Ты, Иуда, хоть раз в своей гребаной жизни, подумал о ком-нибудь, кроме себя?! О чем-нибудь, кроме собственной выгоды?!! Ты бы и мать нашу, наверное, продал, если бы ТЕБЕ было выгодно!! Как меня! Как меня продал!!!