не свободен.
Злое направление воли выражает себя как «concupiscentia», вож-
деление. Но в то же время первый грех является преступлением
(«culpa»), которое влечет за собой вину перед Богом. Поэтому
первородный грех приносит с собой постоянное состояние вины
(«reatus»). Именно эта вина составляет сущность греха, его
«formale», то есть то, что делает его грехом. В крещении унасле-
дованная вина снимается, то есть первородный грех более не вме-
няется в вину как грех. Тем не менее, конкретное состояние пер-
вородного греха, его concupiscentia остается и после крещения. Оно
несет с собой испорченность, которая повредила самой чело-
веческой природе, «natura vitiata peccato».76 Грех — это не только
74 «Принуждение грешить». — Прим. перев.
75 «Неспособность не грешить». — Прим. перев.
76 «Природа, испорченная грехом». — Прим. перев.
110
отдельные действия или волевые акты, но реальная порча природы,
происходящая оттого, что искажено само направление воли. Так
же как Лютер подчеркивает, что грех относится не только
к внешнему действию, но по своей сути есть неверие, вражда про-
тив Бога, Августин описывает его как искаженное направление
воли. В этом состоит глубочайшее противоречие между
ним и Пелагием.
То, что грех связан с природой человека, проявляется
даже в самой мысли об испорченности как о чем-то
унаследованном. Первый неправильный шаг был совершен по
свободной воле человека. Но в грехопадение Адама был вовлечен
весь человеческий род. Библейский Адам — это «человек»
вообще; в нем объединены все, так что весь род его потомков
составляет в нем единство. Поэтому все также причастны к вине
Адама, следовательно, первородный грех отдельного человека не
зависит от волевого решения, но существует прежде всех волевых
действий. Состояние вины наследуется и снимается с человека
через крещение.
Но наследуется и сама испорченность, которая является след-
ствием непослушания Адама, то есть она реальным образом пере-
дается из рода в род. Августин считает, что в связи с естествен-
ным продолжением рода, новому поколению также передается злое
вожделение. Поэтому все человечество представляет собой
«massa perditionis».77 Оно находится в плену состояния вожделения
и отягощено испорченностью, которая является его следствием.
Таким образом, по мнению Августина, унаследованное гре-
ховное состояние одновременно влечет за собой вину: из-за перво-
родного греха человек достоин быть отвергнутым Богом. Из этого
делается вывод о том, что некрещеные дети подлежат осуждению.
В более позднем католическом богословии этот пункт вероучения
различным образом смягчался, и даже в трудах Августина
встречается мысль о том, что молитвы близких могут в некоторых
случаях заменить крещение. Представление об унаследованном
греховном состоянии часто понимали неправильно. Оно, конечно
же, не означает отрицание невиновности ребенка с чисто
человеческой точки зрения. Здесь речь идет не о внешних грехах, а
скорее о состоянии, в котором находится человек из-за злого
направления его воли. Далее, учение о первородном грехе
предполагает мысль о единстве человеческого рода в Адаме.
Ибо как иначе можно приписывать отдельному человеку какую-то
вину или ответственность за то, что он сам не нарушал?
Рассуждения Августина сталки-
77 «Испорченную массу». — Прим. перев.
111
ваются с тем же возражением, относятся ли они к взрослым или к
детям. В обоих случаях одинаково трудно учитывать вину перво-
родного греха. Здесь необходимо принять как предпосылку то, что
первородный грех как таковой находится за пределами эмпиричес-
кого знания, поэтому его также нельзя оценивать, исходя из того
опыта, которым располагает разум.
В своем учении о первородном грехе Августин описывает грех
как состояние, которое относится ко всему человеку, а не только к
отдельным действиям. Он есть враждебность воли по отношению
к Богу, «perversitas voluntatis a summa substantia».78 Тем самым
указано на то, что зло есть нечто негативное, отсутствие суб-
станции, отсутствие общения с Богом, но в то же время нечто
приносящее вину и влекущее за собой конкретную испорченность.
Из такого понимания греха следует, что воля человека после
грехопадения считается неспособной делать добро. Конечно, че-
ловек может иногда делать что-то хорошее и то, что правильно и
полезно в земной жизни. Но поскольку в то же время направление
воли остается злым, эти дела не являются действительно добрыми,
так как сам человек остается злым и его действия направлены на
то, что ведет к испорченности. Это учение о несвободе воли (не
путать с детерминизмом) означает, что сам человек не может
содействовать своему спасению.
Божия благодать, которая является единственной причиной
спасения человека, открылась в деянии Христа. Он есть прими-
рение за наши грехи, и через веру в Него человек становится
сопричастен благодати. Это единственный путь к благому дей-
ствию: «quod lex imperat, fides impetrat»79 (De spir. et litt. 13,22).
Действие благодати состоит отчасти в прощении грехов, отчасти в
обновлении.
Через посредническое деяние, совершённое Христом, восста-
навливается разрушенное общение с Богом. Вина снимается через
прощение грехов, и человек восстанавливается для духовной жизни,
которая была утеряна при грехопадении. Итак, спасение, по
мнению Августина, действительно заключается в прощении грехов,
а благодать есть любящая воля Божия, которая осуществляет это
прощение.
Но благодать не только снимает грех, но и совершает одновре-
менно обновление человека. Грех состоит в реальной испорченнос-
ти человеческой природы. Этот ущерб излечивается благодатью,
78 «Отклонение воли от высшей сущности». — Прим. перев.
79 «То, что повелевает закон, совершает вера». — Прим. перев.
112
«gratia sanans».80 Жизнь возвращается, когда восстанавливается
связь с Богом. Благодать вырабатывает в человеке новую волю.
Она включает «infusio caritatis».81 Направленная в этот мир злая
воля заменяется доброй волей, «caritas». Благодаря этому человек
может следовать заповедям Божиим, жить по которым он
раньше был не в состоянии. Его свобода, то есть его
способность делать добро восстанавливается, «libertas restituta».
Эта свобода лишь начинается, пока длится земная жизнь. Ибо
здесь человек живет в борьбе с вожделением и
восстанавливается лишь постепенно. Но только любовь, новая воля
может привести человека к добру. Без помощи благодати он
никогда не сможет сделать ничего хорошего. Поэтому исполнение
закона, которое требует Бог, возможно лишь когда Сам Бог дает
для этого силу. «Da quod jube, et jube quod vis»82 (Conf. X, 29). Эта
любовь связана с верой. Верить в Бога — значит в то же время
любить Его и надеяться однажды узреть Его. Вера, надежда и
любовь взаимосвязаны; они образуют сущность христианства.
Спасение приходит через прощение грехов, через веру, прежде
всех наших заслуг, причем сам человек не имеет возможности спо-
собствовать своему спасению. Это — основная мысль Августина,
направленная против Пелагия, и в ней Августин следует за апосто-
лом Павлом, учение которого об оправдании через веру было опре-
деляющим для него. Воля человека не способна к добру, поэтому