языческого философа и его толкователей были отвергнуты,
например, представление о вечности мира, о всеобщей, а не
индивидуальной душе и т.д. Однако существовала группа теологов,
принимавших без этих исправлений того Аристотеля, который стал
известен на Западе через арабских философов. Для того чтобы в
то же время сохранить основные положения христианской веры,
они прибегли к так называемой теории двойной истины: то, что
истинно в философии, может быть ложно в теологии и наоборот.
Представителями этого направления, названного латинским
аверроизмом, были СИГЕР БРАБАНТСКИЙ И БОЭЦИЙ ДАКИЙСКИЙ
(Дакия — северная провинция доминиканского ордена). Их взгляды
были осуждены церковными властями (Париж, 1277), так же как
ранее был издан эдикт против натурфилософии Аристотеля, чтобы
воспрепятствовать ее введению в богословие. Однако в своей
«христианизированной» форме философия Аристотеля на
протяжении грядущих столетий создавала научную основу для
академического богословия.
Будет уместным привести здесь некоторые основные черты,
характерные для августинианского неоплатонического и
аристотели-анского мышления.
В теории познания августинианское понимание исходит из по-
ложения о том, что знания в своих основных чертах могут проис-
ходить из непосредственного «просвещения». Человек сопричас-
тен божественному мышлению, поэтому его интеллект сам по себе
имеет возможность производить понимание. Внешние вещи не
являются непосредственными причинами нашего знания, но лишь
дают импульсы, побуждающие субъект производить знание
(«causae occasionales»). Эта теория называется теорией
иллюминации. Она также имеет значение для суждения о вере.
Истинная вера есть уверенность, данная непосредственно душе,
привнесенная или вдохновленная вера, «fides inspirata». Она
превыше всяких авторитетов и означает непосредственную
уверенность в божественном.
Аристотелианская теория познания исходит, напротив, из того,
что человеческий субъект воспринимает знание извне. Интеллект
пассивен по отношению к внешнему миру («intellectus possibilis»)
146
и обладает способностью воспринять в себя формы вещей как
«species intelligibiles»,122 которые переходят из вещей в интеллект
через чувственные впечатления. «Nihil est in intellectu quod non ante
fuerat in sensu».123 С этим связан более сильный интерес к
эмпирике, повышенное внимание к конкретной действительности.
Также это имело значение в богословии. В этой традиции
определенным образом решающую роль играет христианская идея
сотворения. Предполагается, что Бог находится в непосредствен-
ной связи с внешней реальностью и действует также во временных
явлениях. Влияние Аристотеля способствовало повышению вни-
мания к порядку в природе как выражению Божия творения, ха-
рактерному для более позднего западного богословия, как в люте-
ранстве, так и в католицизме. Согласно его теории познания, знание
образуется через впечатления извне. Душа есть «tabula rasa»,124
способная воспринять эти впечатления и создать понятийное
знание. В акте познания душа соединяется с формой того
предмета, который она воспринимает. В познании
интеллект и предмет познания становятся едины. Формы,
составляющие сущность вещи, и формы, которые воспринимает и
усваивает интеллект, идентичны. По словам Фомы Аквинского,
душа есть «quod-ammodo omnia».125 Вера воспринимается
аналогичным образом. Она не столько является внутренним
просвещением, сколько знанием того же рода, как и прочее знание,
хотя она имеет иной объект. Она воспринимает не эмпирическую
истину, а истину откровения, приходящую к человеку через
авторитеты, но в конечном счете исходящую из истины Самого
Бога. Здесь идет речь о сверхъестественном знании в отличие от
естественного.
Различие между августинианским и аристотелианским направ-
лением существует также в вопросе понимания человека: в одном
случае душа считается самостоятельной сущностью, в другом —
душа и тело составляют единство. Но дуализм также играет опре-
деленную роль и в схоластике, которая во всех других отношениях
является аристотелианской по своей структуре. Далее, францис-
канская школа является волюнтаристской, тогда как аристотели-
анское направление подчеркивает интеллект; в первом воля счита-
ется первичной и суверенно господствующей над действием.
Согласно второй точке зрения, главным фактором является ин-
теллект, который, в свою очередь, влияет на волю, так что воля
122 «Доступные для разума общие понятия». — Прим. перев.
123 «В разуме нет ничего, чего раньше не было бы в чувствах». — Прим. перев.
124 «Чистая доска». — Прим. перев.
125 «Неким образом всё». — Прим. перев.
147
желает того, что интеллект воспринимает как благо. Это различие
имеет значение в борьбе между томизмом и скотизмом (см.
ниже), а также позднее между томистами и номиналистами.
РАННЯЯ ФРАНЦИСКАНСКАЯ ШКОЛА
из книги БЕНГТ ХЕГГЛУНД - ИСТОРИЯ ТЕОЛОГИИ
Начало собственно высокой схоластике положил АЛЕКСАНДР ИЗ
ГЭЛЬСА (ум. 1245, первый из францисканских преподавателей Па-
рижского университета). Его «Summa universae theologiae»126 no
форме представляет собой комментарий к «Сентенциям» Петра
Ломбардского, но в то же время является первой и самой
обширной из теологических сумм, заложивших основание для
францисканского богословия периода схоластики. Огромный
собранный здесь материал едва ли был основательно изучен
до сих пор. Однако в общем можно сказать, что Александр
представляет линию прежнего августинианства, идущую от
Ансельма и Гуго Сен-Викторс-кого, но в то же время он вводит
некоторые категории из метафизики Аристотеля и развивает далее
приемы диалектики.
Александр определяет богословие как род мудрости
(«sapientia»). Ее знание приобретается через непосредственное
внутреннее просвещение, отчасти данное изначально как
врожденное знание о Боге, отчасти сообщенное через
благодать. Просвещение благодати, идентичное привнесенной вере
(«fides infusa»), соединено с независимой от авторитета
уверенностью («certitudo»). Как видно, Александр придерживается
августинианской теории иллюминации: все знание, как
естественное, так и данное через откровение, предполагает
просвещение души божественным светом. Его понятие веры
является волюнтаристским: подчеркивается практический волевой
характер знания веры. Учение францисканской школы о благодати
рассматривается ниже.
БОНАВЕНТУРА (ум. 1274; современник Фомы Аквинского, и так
же, как он, — преподаватель в Париже) близок по
взглядам к своему предшественнику, Александру из Гэльса и к
августинианской традиции. Так, в учении о познании он
придерживается теории иллюминации. Он также перенимает от
Александра волюнтаристское понимание веры. Бонавентура
уделяет большое внимание характерному для всей схоластической
картины мира представлению об образцовых идеях: в разуме
Божием есть изначальные образы сотворенных вещей, которые в
большей или меньшей степени сохраняют неизгладимый отпечаток
божественной мысли,
126 «Сумма всей теологии». — Прим. перев.
148
выражением которой они являются. Вещи, наиболее отдаленно