существенным в христианской вере. Существовало стремление
выйти за пределы простой веры к высшему пониманию, личному
убеждению в реальности духовного мира. В действительности при
этом прибегали к религиозно-философским измышлениям,
отрицавшим или ложно истолковывавшим то, что составляло
основное содержание христианства. Гностицизм повлек за собой
отказ от веры в сотворение: творец мира не был высшим Богом,
творение рассматривалось как некое зло («blasfemia creatoris»).
Гностики отрицали или ложно толковали содержание второго
артикула Символа Веры с помощью своей докетической
христологии, отрицая земную жизнь Христа и Его служение
примирения. Христос рассматривался как вестник гно-зиса, тогда
как Его страданию и смерти не придавалось никакого значения.
Очищение через мистерии было построено на мифологической
основе. Гностики также отрицали содержание третьего артикула
Символа Веры. Святой Дух занимал в их мифологии место
духовного существа, произошедшего от одного из эонов. Ири-ней
говорит о том, что гностики не принимают даров Святого Духа и
презирают пророчество (Epideixis, 99). Далее они отрицали
воскресение плоти, поскольку считали материю и тело неким без-
духовным злом и рассматривали спасение как освобождение от
телесного материального мира. Следовательно, гностицизм был
идеалистическим искажением христианства с включением
его в синкретическую систему. Это особенно ярко проявляется в
его «blasfemia creatoris», докетической христологии и отрицании
воскресения плоти. Гностицизм не имел эсхатологии: вместо гряду-
щего завершения со вторым пришествием Христа говорили
о восхождении души в Плерому.
Многие идеи гностицизма встречаются позже в неоплатонизме
и родственных ему идеалистических взглядах. Даже в христианс-
ких теологических направлениях, на которые оказала сильное вли-
яние греческая философия, существуют тенденции, напоминающие
о гностицизме.
МАРКИОН причислялся современниками к гностикам, и в ос-
новных пунктах, которые только что были рассмотрены («blasfemia
26
creatoris», докетизм, отрицание воскресения плоти) его взгляды
совпадают с гностическими. Но в других отношениях он полностью
самостоятелен и выдвигает совершенно иные идеи. Так, например,
он не был синкретистом, а наоборот, хотел реформировать
христианство, искоренив все то, что, согласно его пониманию,
противостояло Евангелию. У него также отсутствуют мифологи-
ческие измышления, которые были столь характерны для гности-
цизма. Маркион также не говорит о каком-то гнозисе, доступном
лишь для пневматических людей. Он хочет лишь проповедовать
простую веру. Таким образом, у него нет учения о классах людей.
В современных исследованиях (прежде всего у Гарнака) большое
внимание уделяется чертам, отличающим Маркиона от гностиков;
его рассматривают совершенно в ином свете, нежели гностиков.
Его считают реформатором, вновь открывшим забытого другими
апостола Павла, проповедником спасения лишь по благодати в
эпоху, когда морализм был господствующей тенденцией в
богословии.
Когда отцы церкви считают Маркиона опаснейшим из всех ере-
тиков, это свидетельствует о том, что для них на первый план
выходили другие стороны теологии Маркиона: его учение о Боге, о
Христе, его радикальное разделение Закона и Евангелия. В этих
учениях находили то, что объединяло его с гностицизмом и влекло
за собой отрицание основных догматов Церкви. В теологии
Маркиона присутствовали обе эти стороны, и черты, отличающие
его от гностиков, являются поводом для самостоятельного
рассмотрения его учения.
В начале Маркион принимал веру Церкви, но затем он попал под
влияние сирийского гностика по имени Кердон, а впоследствии
сформулировал свою самостоятельную теологию. Около 140 года
он приехал в Рим, был отлучен от Церкви и основал собственную
церковь, которая со временем широко распространилась и остатки
которой сохранялись в отдельных местах вплоть до VI века.
Отправной точкой для Маркиона является различие между За-
коном и Евангелием, между Ветхим и Новым Заветом. Апостол
Павел говорит о свободе христиан от Закона, а Маркион истол-
ковывает это таким образом, будто бы закон вообще является
пройденным этапом и что следует проповедовать Евангелие, не
примешивая Закон. Закон был заменен новым порядком. Евангелие
есть новая, ранее неизвестная весть, которая заменяет Закон и
является его противоположностью. Тертуллиан характе-
27
ризует этот взгляд словами: «Separatio legis et evangelii proprium et
principale opus est Marcionis» (Adv. Marc. I, 19).10
Эти рассуждения Маркион связывает с учением гностицизма о
двух Богах. У Маркиона (и это характерно для него) бог-творец,
Бог Ветхого Завета, становится также Богом Закона, который
проявляет Себя в строгости и гневе, мстит Своим врагам
и держит верных Себе людей под гнетом Закона. Высший Бог для
Маркиона — это не столько абстрактное духовное существо, бес-
конечно отдаленный Бог, но это незнакомый Бог, которого мир не
знал, но Он явил Себя во Христе. Этот Бог — Бог милосердия и
благодати. Он есть одна любовь. Он борется с Богом праведности
и Закона, побеждает его и из чистой благодати спасает верующих
в Него. Этот аспект богословия Маркиона является односто-
ронним, а значит, искаженным толкованием учения апостола Павла
об оправдании. Бог любви у Маркиона не имеет ничего общего с
Законом. Происходит радикальный разрыв между праведностью и
милосердием, между гневом и благодатью.
Христос проповедует Евангелие о Боге любви. Он Сам и есть
этот Бог, явивший Себя на земле в годы правления императора
Тиберия. Он появляется в призрачном облике. Поскольку Он от-
личается от Бога творения, Он не может воспринять человеческую
плоть. Маркион придерживается докетической христологии. Од-
нако он приписывает спасительное значение страданию и смерти
Христа. Это отличает его от гностиков, но по существу и проти-
воречит его докетическим идеям. На этот факт указывает Ириней:
«Как Он мог быть распят и как из Его пронзенного бока могли
истечь кровь и вода, если Он не был из плоти, а лишь казался
человеком?» (Adv, haeres. IV, 51,1).
Бог Маркиона — это Бог, которого не нужно бояться верующе-
му, ибо Он есть одно благо. На основании такого взгляда можно
было бы ожидать полного безразличия к нравственным вопросам.
Но Маркион, напротив, подобно гностикам, проповедует строгий
аскетизм. Он также считал брак неким злом. Цель этой аске-
тической этики состоит в освобождении от Демиурга, Бога творе-
ния и Закона.
Маркион также известен своим радикальным пересмотром ка-
нона. Он отвергает Ветхий Завет, как содержащий лишь проповедь
Закона и Бога иудаизма. Мессия иудаизма не имеет ничего общего
со Христом. Маркион также отвергал аллегорическое тол-
10 «Подлинное разделение Закона и Евангелия есть главное дело Маркиона». —
Прим. перев.
28
кование. Он желает исключить из Нового Завета все то, что имеет
отношение к Закону или к иудаизму. Он сохранил лишь десять
Посланий апостола Павла (исключил пастырские послания), а так-
же сократил Евангелие от Луки. Это определение рамок канона
представляет собой радикальную попытку Маркиона определить,