Я думаю,.. это портал берёт плату с меня полной мерой, за то, что увидел небывалое, за то, что встретил тебя мой друг, за Соле, за Белку и Хвата, за то, что дерзнул.... Может быть.
- Какой портал, Пётр! Укажи где он прячется, и мы с Хватом пойдём и убьём его!
- Господи, Хатак! Какой же ты всё-таки первобытный. - Я криво улыбнулся - Лучше слушай. Я быстро старею и скоро это старение убьёт меня, поэтому....
Договорить мне не дали. Что-то припало мне на грудь тихо всхлипывая. Соле!
- Дядя Пётр! Дядя Пётр! Не умирай! - глотая слёзы бормотала она - Ты самый Великий шаман изо всех шаманов. Не дай этой старости убить тебя! Побори её! Побори, не умирай!
- Тихо, девочка моя, тихо, моё Солнце. - Я гладил слабою рукой пушистые волосы - Тихо. Можно умереть, не достигнув старости, но нельзя состариться и не умереть. Не плачь... и дай мне сказать важное. Пока у меня есть силы.
- Хатак!
- Я слушаю тебя, мой друг.
- Прости, старый, но видно не судьба мне сдержать свои обещания и научить тебя всему, что ты хотел. Слишком мало судьба отмеряла нам сроку, но я всё-же счастлив что, наши пути пересеклись.
- Это настоящее чудо, Пётр - тихо промолвил Хатак.
- Ты даже не представляешь насколько, мой друг. Даже не представляешь.... Но, всё это теперь не важно. Это - лирика....
- А теперь о важном. Теперь ты знаешь силу горького камня. Знаешь силу глины. Я показал, как можно жить на одном месте и не умереть с голоду, как сажать и убирать урожай, как строить землянки и мебель... я много чего показал. С теми знаниями и умениями которые у вас есть, с тем оружием и инструментами вас примет любое племя. Когда я... когда вы перезимуете, вы решите, уходить или остаться здесь жить и дальше. Хват!
- Я здесь учитель!
- И ты прости, что не успел научить тебя хоть чему нибудь стоящему.
- Не говорите так, учитель! Вы столь...
- Молчи! - Чуть повысил я голос - молчи... и не забывай хотя бы то, что успел выучить.
- Соле. Девочка моя. Ты теперь главная женщина нашего племени. - Я слабо улыбнулся. - Хорошо корми наших мужчин. И следи, чтобы они мыли руки перед едой, и не давай им ходить в обносках.
- Теперь ты, Белка. Хатак и Хват научат тебя всему что нужно. Я знаю, из тебя получится великий охотник и боец. И мой последний подарок тебе - это взрослое имя. Отныне и вовеки веков, я шаам Хори Каман нарекаю тебя - Ярило. Это одно из названий солнца, как и у твоей сестры, только мужское имя. Коротко - Яр. Яр - значит ярый, яркий, огненный.
Откуда-то из темноты слышались сдержанные всхлипы, но никто меня не перебивал.
- Хатак, ты - старший. После того как... возьмёшь мою Прелесть. - Я устало замолк и закрыл глаза. Потом я почувствовал, как меня кто-то взял за руку и слегка сжал ладонь.
- Не сдавайся Пётр. - Тихо промолвил Хатак.
- Я не сдаюсь.
Ещё несколько дней я прибывал в пограничном состоянии между явью и бредом. Я чихал, кашлял, иногда вместе со слюнями изо рта вылетали зубы. Кажется, парочку я проглотил. Меня била лихорадка, я - то горел, то мёрз. Организм с трудом принимал только бульон или тертые овощи, а через некоторое время норовил вернуть даже и эту малость обратно. Я уже совсем ослеп и перестал слышать. Дышал тяжело и редко. И всё никак не умирал.
Потом я впал в кому.
Быков Сергей Николаевич
История. Часть 3
Глава. 7. Так вот ты какой - Рояль попадана!
Запах! Целые клубы сложносоставных запахов. Вонь собственного немытого тела, аромат сгорающих сосновых поленьев, дразнящий запах горохового супа и копчёного сала, мокрая шерсть, чадящий в светильниках жир и многое, многое другое. Вот что, разбудило меня. И всё настолько чётко, настолько пронзительно, что первая мысль которая меня посетила, меня же и удивила. "Так вот в каком мире живут собаки", а вторя "Чтоб я сдох, если я ещё не умер!"
Я слегка повернулся. Положив на руки голову, в свете тускло горящих жировиков за столом, тихо посапывая, спала Соле. Я вдруг осознал, что я не только всё замечательно вижу, но и прекрасно слышу. А ещё мне жутко хотелось пить, я попытался облизать пересохшие губы и неожиданно наткнулся языком на острые шпеньки зубов торчащих в деснах. Что за чёрт! Я же помню, как они повылетали к Бененой маме. Зрение, слух, зубы - что вообще происходит?
Видно моё кряхтение и сипение разбудило девочку. Подняв голову, она несколько секунд, прищурившись, всматривалась в полумрак, соображая, что её разбудило. А когда сообразила...
- Дядя Пётр! - схватив пиалу с водой, она мгновенно оказалась возле меня - Дядя Пётр, ты очнулся! Из аккуратно поднесённой пиалы внутрь меня хлынула прохладная чистая вода. Блаженство! То что надо! Слаще мёда и хмельнее зелена вина!
- Я сейчас - крикнула Соле и унеслась в темноту землянки. - Яр! Яр! Дядя Пётр очнулся!
Да-а, с этим освещением как у негра в ж, надо что-то делать - мелькнула у меня мысль, и тут же - Что это? Я поди помирать раздумал, раз о делах беспокоюсь!
Хлопнула дверь, шаги, загрохотали, посыпавшись на пол поленья, и возле меня нарисовались брат с сестрой.
- Дядя Пётр, ты жив? - будто не веря глазам, воскликнул Яр.
- Шшиф - просипел я - фоты! Ещё!
- Я сейчас! - мухой умчалась Соле.
- Хатах - снова просипел я - хде?
- Хатак и Хват ушли на охоту по первому снегу. Скоро должны уже вернуться. Не волнуйся - зачастил Яр - у нас всё хорошо.
Тут Соле поднесла к моим губам пиалу с водой и я, непроизвольно, поднял руку и пораженно замер, гладя на то, что увидел перед собой! Клешня, птичья лапка, мечта мумии, а не рука. Если и остальное так выглядит, то таких даже в гроб не кладут. Такие - из него встают, когда нечистые на руку американские бизьнисьмены прячут бочку с радиоактивными отходами на старом кладбище. Да-а!
- Сколько я лешу?
Дальше я только слушал, время от времени прикладываясь попить. Рассказывали по очереди, иногда прерываясь, чтобы сдержанно порыдать от полноты чувств. Оттого как им было страшно, когда я умирал, и как они счастливы что я не умер.
В полной отключке я пробыл чуть больше двух недель, а всего со дня первого недомогания прошло два месяца. Уже прошли осенние проливные дожди, заморозки прибили грязь и слякоть, и на днях выпал снег.
Страшнее всего - рассказывала Соле - было, когда я потерял сознание. Не открывая глаза и ничего не слыша, я ещё несколько дней бессвязно что-то выкрикивал, кого-то звал, кому-то грозил. Моё лицо искажали гримасы, пальцы, словно когти, впивались в шкуры.
- Великий шаман сражается с ужасным духом старости. - Сказал Хатак - Пётр самый могучий шаман, которого я встретил за свою долгую жизнь. Если кто-то и сможет победить в этой борьбе, то только он. Будем надеяться.
А потом я, вдруг, затих.
- Мы подумали что уже всё - плача продолжала Соле - ты лежал бледный и холодный, но потом мы поняли, ты всё ещё дышишь. Очень тихо, и очень редко!
Но, я совсем перестал есть, и пить, лишь иногда, очень редко, делал непроизвольные глотательные движения. И тогда можно было успеть влить в меня воды или тёплого мясного бульона. Поэтому они сидели надо мной, по очереди, день и ночь, чтобы не упустить этот момент. Они обтирали меня беспомощного, тёплой водой, помня мои наставления. Соле, словно мать, ходила за мной.
И однажды, обтирая меня в очередной раз, она почувствовала под рукой колючую поросль на лысой голове. У меня все волоса то выпали по всему телу. И тут вдруг такое! Вот тогда они осознали, Великий шаман победил страшного духа.