Я взглянул на время. Пора звать ребят, а то не успею.
– Натусь, а где остальные жетоны?
– Мой у меня. Остальные – у каждого по одному.
– Звони ребятам, пусть жетоны свои несут.
Ната набирает Саньку.
– Саня! Собирай всех и бегом ко мне.
– Привет. Что за срочность такая? Ты у Тохи была? Как он там, не оклемался?
– Собирай всех и прямо сейчас же ко мне. Вас ждёт сюрприз. Огромный! Жетоны иметь при себе.
– Виктор, что ли звонил?
– Бегом, сказала!
Я снова взял Нату за руку, посмотрел ей в глаза.
– Я должен тебе кое-что сказать. Через два с половиной часа ты, Санька, Жорик, Софа, вы все забудете, что с нами происходило. Забудете про Виктора, Игру, жетоны, про то, как мы спасали мир… Таковы правила. Люди не должны ничего знать об Игре.
– А ты? Ты не назвал себя, Антон.
– Я не забуду. Временно возвращённые по распоряжению Совета, не забывают. Таковы правила.
– Как же мы сможем забыть, Антон? У нас что будет провал в памяти?
– Нет. В вас будут вложены другие воспоминания за этот период.
Ната опустила глаза, помолчала.
– Как грустно, Антон. Ведь это – маленькая смерть.
– Смерть?
– Чем страшна смерть? Тем, что мы теряем память.
– Грустно, Ната, и одиноко. Ведь если я решу рассказать вам, обо всём том, что с нами произошло, вы же мне не поверите. Даже Жорик, даже ты. А Саньке я и говорить не хочу – засмеёт.
– Антон, как бы то ни было, тебе нужно записать эту историю.
– Зачем это?
– Так нужно. Я чувствую.
– Это будет выглядеть, как бред.
– Антон, это будет выглядеть, как фантастика, как фантастический роман. Но я уверена, что кто-то, возможно, многие, шестым чувством ощутят, что всё это – правда.
– И что это даст?
– Через тридцать лет для нашего мира наступит новый час «икс». Каким будет решение Совета? От чего оно будет зависеть?
– Оно будет зависеть он наших, блин, выборов. От выборов всех людей на Земле.
– Вот. И, может быть, твои записи, твоя, как люди посчитают, фантастика, хоть кого-то заставит задуматься, хоть кому-то поможет сделать правильный выбор.
– Знаешь, как-то слабо в это верится.
– Ну, ты же сейчас рассуждаешь, как Нагару, Антон! Он, ведь тоже уверен, что люди Игры безнадёжно испорчены, что пытаться хоть что-то поменять в них – бесполезно. А ведь нужно стараться, Антон, даже если, кажется, что это не имеет смысла – всё равно нужно. Надо верить, надо делать. Что тебе Белый Уткур сказал, помнишь? «Создавать, улучшать. В этом больше и смысла, и блага».
Первым на кухню влетел Санька.
– Тоха! Живой, здоровый! Ну, ты и напугал нас, скотина! – орал он, тиская меня в своих объятиях, – больше месяца в отключке отдыхал!
– Ребята! Все свои жетоны на стол, быстро! – крикнул я.
Когда четыре жетона лежали на его стеклянной поверхности, я под удивлённо-восторженные возгласы положил к ним свой, последний, пятый.
– Тоха! Откуда? Где ты его успел раздобыть? – спросил Санька, недоумённо хлопая ресницами.
– Я был в том мире.
– Когда это ты там был?
– Вот пока лежал в отключке, тогда и был.
– Как ты его раздобыл? Рассказывай!
– Да, ничего особенного. Просто на один вопрос ответил.
– На какой вопрос?
– Это не так важно, – ответил я, с тревогой поглядывая на время. Давайте лучше расскажу, кто из вас и за что свои жетоны получил.
– Валяй!
– Первый жетон, ты Санька заработал, за то, что тогда девчонке помог и котёнка спас, а не за айфоном побежал. Видишь – не все беды от кошек и детей. Второй жетон, Жорик – твой. Тебе его дали за то, что не сдрейфил, и за Натку в огонь попёр. Третий жетон, ты, Софа, заработала. За то, что ум свой послушала, тогда на крыше, помнишь? А четвёртый жетон, Ната, ты получила. Помнишь, когда из двух Соф нужно было выбрать настоящую? Ты тогда с обеими подралась, и сказала, что тело твоё почувствовало, кто из них дерётся не как враг. Но самое главное, за что нам жетоны дали, ребята, это за то, что всегда друг за друга стояли.
– Значит, конец света отменяется? – спросил Жорка.
– Отменяется. По крайней мере, на ближайшие тридцать лет.
– А потом, что будет?
– Что будет потом, Жора, будет зависеть только от нас. От всех нас.
– Ну? Победа?! Мы спасли этот грёбаный мир! – вскричал Санёк. – Надо бы отметить.
Ната метнулась к бару и вытащила оттуда бутылку отцовского коллекционного виски.
– А ты не боишься, что папаша не одобрит? – осторожно спросил Жорик.
– Переживёт! – махнула рукой Ната, и разлила скотч по бокалам.
– Ну, за победу, за нас, за наш мир! – произнёс тост Санька.