– Ладно, о совершенномудрый, слушаю и повинуюсь. Хотя от скуки с вами сдохнуть можно.
– Сегодня уже повеселились, – заметила Софа.
На следующее утро позвонил Трофим, предложил встретиться.
– Приходите к нам в гостиницу, – предложил я.
– Ты, что с ума сошёл? – недоумевал Санёк, – зачем ему знать, где мы живём?
– Вне номера – опасно, – начал обосновывать я своё решение Саньку. – Если он из ликвидаторских шпионов, в номер он, скорее всего, не попадёт. А если и попадёт, то ничего сделать нам не сможет. Виктор сказал, что щит надёжен. В любом случае, если он из этих, он нас найдёт. Он всегда нас находит. А так мы хоть побеседуем с ним. Я уверен – он что-то знает.
Около часу дня Трофим был в нашем номере. Он начал первым.
– Ребята, то, что мы встретились в самолете, действительно, чистая случайность. А потом… Вчера, прогуливаюсь я по городу и размышляю про себя: куда бы свои старые кости кинуть. Тут натыкаюсь на какого-то мужичка странного, в колпачке, почти, как у Буратино. Буквально натыкаюсь – он, как из-под земли передо мной вырос. И говорит он, мне на ломанном русском: иди-ка, ты товарищ в «У Воеводу», там у тебя встреча интересная состоится. А я ведь, авантюрист, люблю я такие вещи загадочные. Пошёл. А дальше вы знаете. Вечером, уже совсем в другом районе этого мужичка встречаю. И он мне, без всяких «здрасте», выдаёт: наверное, твои новые знакомые, товарищ, меня ищут. Скажи им, что я здесь. Я хотел спросить его: кто ты такой? Зачем ищут? Как им найти тебя то? Но его и след простыл. Вот и всё, что было. За что, как говорится, купил, за то и продаю.
В номере работал телевизор. Показывали фото какого-то мальчика, и дикторша что-то говорила на чешском за кадром. Софа насторожилась.
– Дядя Трофим, о чём там говорят? – спросила она.
– Они говорят, что этого мальчика сбила машина. Нужна операция, нужно переливание крови. А у него группа редкая – четвёртая, и резус отрицательный. Нужна кровь. Вот они и обращаются к населению. Видишь, номер показывают.
Софа взяла телефон и вписала туда номер с экрана.
По телевизору пошла реклама. Теперь заинтересовался Санёк.
– Петрович, чего они там предлагают?
– Акция. Ай-пад последней модели предлагают. За триста долларов.
– Чего? – не поверил Санёк. – Ты не ослышался?
–Да нет же. В торговом центре «Флора» акция проводится. Только длится она всего час, сегодня. В два часа дня уже закончится. А сейчас-то уже пол второго.
– Где? Где эта «Флора»? – подскочил Санька.
– Да рядом с вашей гостиницей! Беги, может, успеешь.
Санёк спешно напялил куртку.
– Саня! Вне номера – опасно! – хором воскликнули мы с Софой.
– Я как, Софа, умею за себя постоять! – бросил он нам, выбегая из номера.
– Блин! Ну что с ним поделаешь? – вздохнул я.
Мы попрощались с Трофимом, договорившись ещё свидеться, и взяв с него слово, что он обязательно нам сообщит, если ещё раз встретит того мужичонку в колпачке.
Санька вернулся примерно через час. Злой. Без ай-пада.
– Все беды от них, – констатирующе изрёк он.
– От кого? – спрашиваем мы.
– Короче, – начал рассказывать Санька, – бегу я, значит, в эту «Флору». Вижу – дерево огромное, а под ним народ собрался, толпа целая. Бошки кверху все задрали и глазеют на что-то. Ближе подбегаю и вижу – на дереве котёнок сидит, маленький, и верещит во всю, слезть не может. А над ним птица какая-то хищная кружит. Ещё чуть-чуть и схватит его. И откуда взялась-то в городе?
– Сань, в Праге много рощь, чуть ли не лесов. Вот оттуда и взялась, – говорю я.
– Ясно, – продолжает Санёк. – Так вот, а под деревом девчонка стоит мелкая, и рыдает в голос. Котёнок-то, видать у неё сбежал. А эти зеваки, блин, среди которых куча здоровых мужиков, только стоят, зырят и ничего не делают. Ну, бегу я мимо за мечтой моей молодости. Последний ай-пад, почти даром! А девчонка орёт, кошак визжит... Короче, не смог я мимо пройти. Остановился, на дерево полез. Чуть не навернулся с него. Кошака спустил. Всю руку изодрал мне, гад! Протягиваю девчонке. Она берёт его и говорит мне по ихнему: «Й сэм змерзла», и дрожит вся. Я куртку свою снял, накинул на неё и к себе прижал, чтоб согреть. Тут баба каккая-то молодая подлетает ко мне, и давай меня молотить. Мамаша её. Очухалась! Видать подумала, что маньяк какой-то, педофил. Тем более, рожа-то у меня разукрашенная вся после вчерашнего. Верно говорят: ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным. Но народ ей потом объяснил, что здесь было. Извиняться тогда стала, благодарить, руки жать. Аж прослезилась. А мне-то, что до этого? За ай-падом я не успел, закончилась акция. Эх, все беды на свете от кошаков, да детей сопливых!