На следующее утро, в номер постучали. На пороге стояла женщина лет сорока пяти в синей униформе.
– Молодые люди, я извиняюсь. Позвольте убраться в номере.
– Да у нас, вообще-то не грязно, – ответил Жорик, – но, если так нужно, проходите.
Женщина принялась орудовать шваброй, и вдруг говорит:
– Я о вас знаю. Мне свояченица рассказывала.
– В вашем городе всегда так быстро разносятся слухи? – спросил удивлённый Жорка.
– Не всегда, и не про всех, – ответила уборщица, не отрывая взгляда от половой тряпки. – Вы кого-то ищете.
– Вот как интересно! И кого же мы ищем?
– Я почём знаю? Меня просто просили передать, что с вами встретиться хотят.
– Кто передал? С кем встретиться?
– Так откуда ж я знаю? Свояченица просила вам передать, что кто-то пригласил вас на встречу. Этот кто-то, сказал, что если вы хотите найти, кого ищете, вам нужно прийти сегодня в восемь вечера в бар «Каравелла». Больше ничего не знаю. Оно мне надо?
Едва она закончила уборку и вышла, как Жорик подскочил к Нате:
– Слышала? Это шпионы ликвидаторов. Они здесь повсюду!
– Ну, так прямо и повсюду.
– Виктор говорил, что эти шпионы будут нас путать, мешать, угрожать. Один таксист, что чуть нас не утопил, чего стоит!
– Так я тебе сразу тогда сказала – не надо к нему садиться.
– А эти уборщицы, этот Толик, этот неизвестный, что нас на встречу зовёт? Да они все тут в сговоре! Кругом выродки ликвидаторские.
– Где мы будем искать нашего Незасвеченного? У тебя есть варианты, мозг?
– Жорка пожал плечами.
– То-то и оно. А здесь, хоть какие-то подсказки. Мы пойдём сегодня на встречу.
– Ладно, только давай, сначала в больницу сгоняем, поговорим с этой санитаркой-свояченицей.
– Идёт. Звони Толику.
– Зачем Толику? Давай другое такси поймаем.
– Жорик, ещё раз тебе говорю: я не чувствую от него угрозы. Наоборот, по-моему, он нам помогает.
– Откуда такие выводы?
– Я просто это чувствую.
– Это не ответ. Глупо полагаться на чувства. Так и до беды недалеко. Нужно думать головой.
– Твоё думанье позавчера нас чуть не сгубило. Если не спасает ум, нужно уметь довериться чувствам. Звони Толику.
Они приехали в больницу и пытались найти ту санитарку. Тщетно. Никто из персонала никогда не слышал об этой женщине. Они вернулись в гостиницу, чтобы расспросить утрешнюю уборщицу. Та была поражена их вопросами. Она сказала, что никакой свояченицы у неё отродясь не было, в их номере она не убиралась, и, вообще, первый раз их видит…
– Ну, теперь-то ты видишь, – испуганно торжествовал Жорик, – всё здесь нечисто. Это заговор! Может быть, они, уборщица, санитарка, Толик – вообще не люди.
– Допустим так. Что тогда ты предлагаешь?
– Давай возьмём газету с объявлениями. Посмотрим там номера местных экстрасенсов, колдунов, шаманов, и обойдём их. Незасвеченный, наверняка, должен обладать какими-то способностями. Идти на встречу – опасно и глупо. Ведь ясно же теперь, что нас заманивают в ловушку.
– Да, Жорик, логично. Давай возьмём газету и обзвоним местных чудотворцев. Но завтра. А сегодня вечером пойдём на встречу.
– Это завтра может для нас не наступить, Ната, если мы туда пойдём. Это дурацкое решение.
– Возможно, но мы всё равно пойдём. Так надо.
– Сейчас она скажет – «я так чувствую»!
– Ты угадал.
– Ладно, чёрт с тобой, только повезёт нас туда не Толик.
Бар «Каравелла» оказался списанным морским катером, стоящим на постаменте, посереди разноцветных городских домов.
– Интересное решение, – прокомментировала Ната.
Они прошли внутрь, заняли столик с краю, и заказали по чашечке кофе. Вечер буднего дня, посетителей немного, негромко играла приятная ненавязчивая музыка. Они выпили своё кофе, заказали ещё. Ничего не происходило. Даже Жорик начал понемногу успокаиваться:
– Наверное, Виктор усилил щит, вот и обломилось им.
Тут в дверях заведения показался огромный косматый детина в чёрной кожаной косухе с заклёпками и железной цепью на шее. Жорик снова напрягся. Он где-то читал, что в девяностые так одевались «металлисты». Детина был чукчей. Жорик никогда не думал, что чукчи бывают такими огромными.
Детина обвёл недобрым взглядом всё заведение.
Взор его остановился на Нате с Жоркой. Не раздумывая, шагами длиною в сажень, он двинул к ним, ухая по полу страшными сапожищами.