Жорик в обугленном тулупе сидел, широко расставив ноги, и глядел куда-то вдаль невидящим взором. Ната тронула его за плечо. Он никак не отреагировал. Она присела на корточки подле него.
– Жорка, что с тобой? – она потеребила его за плечо.
– Я умер? – тихо спросил он, продолжая стеклянными глазами глядеть куда-то вдаль.
– С чего ты это взял? – удивилась Ната.
Вдруг Жорик будто очнулся. В одночасье, выйдя из оцепления, он уткнулся головой в Наташину грудь и зарыдал. Ната гладила его по волосам, и приговаривала по-матерински:
– Ну, всё, всё. Успокойся. Всё прошло, прошло…
Когда рыданье прекратилось, Жорик пристально посмотрел на Нату, и спросил:
– Это ты? Это правда, ты?
– Я. Конечно, я.
– Я живой… Представляешь, я живой.
Глаза Жорика прояснились, лицо стало принимать осмысленное выражение:
– Значит, он и вправду исчез.
– Кто исчез, Жор?
– Огонь. Человек-огонь. Как только я вошёл в него он исчез.
– Да что здесь вообще было? Ну-ка расскажи мне. А то я, пока сидела на скале, ничего, кроме этой росомахи не видела.
Они миновали заснеженное поле, спустились к реке, и прошли ещё несколько километров по её руслу. Выбрав удобное место, стали на привал. Вскипятили чайник на газовой горелке, нарезали хлеба и вяленой оленины.
– Это всё не по правилам, – отхлёбывая из кружки чай, говорил, окончательно отошедший от шока Жорка. – В нашем мире не должно быть охотящихся на людей росомах, размером с мамонта. Тем более не должно быть огня посреди голой тундры, в снегах, где совершенно нечему гореть. Не должно быть людей-огней… Такого даже в сказках не бывает. Ликвидаторы – сволочи. Они нагло нарушают все правила игры, все правила нашего мира.
– Жор, ты, конечно, прав, – отвечала Ната, – но я думаю, что всё это не просто так. Ведь мы, люди этой игры, тоже веками нарушали и нарушаем эти правила. Мы обманываем, жадничаем, предаём, воруем, убиваем. Мы уничтожаем природу и себе подобных. Что изменилось за долгую историю нашего мира? Мы стали добрее друг к другу, милосерднее? Нет. Мы стали честнее, чище, бескорыстнее, лучше? Нет! Мы стали меньше убивать друг друга? Нет, нет, нет и ещё раз нет! Мы стали убивать больше. По-моему, нагло нарушая правила, ликвидаторы дают нам возможность увидеть самих себя со стороны.
Жорик согласно закивал головой.
– Жор, ты прости меня за то, что бабой тебя называла. Ты на самом деле не такой. Совсем не такой.
– Да правильно ты меня называла. Я и есть безвольная баба и позорный трус.
К сумеркам они были у стойбища. Стояла яранга, над ней вился дымок. Чуть поодаль бродили олени, добывая из-под снега ягель. Из яранги навстречу им вышел седой, короткобородый старик в меховой чукотской одежде. Он кивнул им:
– Поспели, однако. Завтра уходить собирался, оленей на новое стойбище гнать. В ярангу заходите. Греться будете.
Посереди яранги неспешно горел костёр, излучая уютное тепло. Лелекай налил из котла в миски похлёбки из оленины, бросив в каждую по большому куску мяса.
– Похлёбку ешьте. Мясо ешьте. Силы будут.
После трапезы, он разлил в кружки ароматный травяной чай, и начал первым:
– Однако, правильно всё сделали, потому здесь сейчас сидите, чай пьёте. Теперь забирайте то, за чем пришли. Однако, теперь ваше это.
Лелекай залез себе за пазуху и вытащил оттуда что-то, зажатое в кулаке. Выдержав паузу, он разжал его. На ладони лежала сверкающая в свете костра золотым отливом монета.
Ната взяла её в руки и поднесла к глазам. Передала монету Жорику.
– Я видел эти знаки! – воскликнул он. – Я видел их тогда, в трансе, у бабы Клавы. Только я у Вас, дядя Лелекай, их на спине видел.
Лелекай погладил свою короткую бороду.
– Что они означают? – спросил Жорик.
– Этот (Лелекай указывал пальцем на знаки, выбитые на монете) – мать-Земля, этот – сестрица-Вода, этот – брат-Воздух, а этот – Огонь, Отец-Солнце.
– А вот этот, посередине? – Жорик ткнул пальцем в центральный символ.
– А этот – то, что было, есть и будет, а также, то, чего не было, нет, и никогда не будет, – ответил Лелекай.
– Дядя Лелекай, – приступила Ната к главному вопросу, – а кто из нас эту монету заработал? Жора? Ведь он решил к Вам ехать, а не к Коле – Сыну Медведя идти.
– Может, Жора, может, не Жора. Лелекай этого не знает, – ответил старик.
– А что было бы, если б мы к Коле пошли? – спросил Жорик.
– Если б к Коле пошли? Сделался бы медведем Коля и порвал вас на кусочки, – произнёс Лелекай, без тени эмоций.
Жорка поёжился.
– Значит, всё-таки Жора сделал главный выбор, – вновь предположила Ната.