Новые государственные образования в Анатолии стали создаваться диадохами (наследниками Александра Македонского) и бывшими персидскими сатрапами, оспаривавшими власть друг у друга. Как Плутарх, так и Квинт Курций Руф недвусмысленно писали, что в результате раздела наследия Александра между диадохами Каппадокия вместе с Пафлагонией и землями по побережью Черного моря вплоть до Трапезунда достались дипломату и полководцу Александра Македонского Эвмену, который должен был оборонять весь этот район, но его еще предстояло отобрать у царя Ариарата, для чего македонцы готовили значительное войско. Ариарат в результате похода, возглавленного Пердиккой, был взят в плен, а Эвмен назначен сатрапом, однако он правил областью в основном через назначаемых им правителей и опираясь на небольшие сторожевые гарнизоны. Вскоре он погиб в войне с другим диадохом Антигоном в 316 г. до P. X.[313]. Города Понта были вновь предоставлены своей собственной судьбе. Постепенно интерес эллинистических монархов к Понту повышался. Египетский царь Птолемей Сотер (305–283 гг. до н. э), один из диадохов, установил связь с Понтом и несколько лет подряд посылал туда корабли, желая, по легенде, получить храмовую статую Юпитера Дита (под этим именем Зевс почитался как покровитель подземного царства), чего в конце концов и добился[314]. Это свидетельство Тацита заслуживает внимания как возможное указание на начало прямых морских связей Синопа с Африкой, ведь, как писал Тацит, до этих плаваний египетские жрецы ничего не знали о Понте, а сведения о нем и его городах сообщил Птолемею афинянин Тимофей.
В эллинистическую эпоху зреет идея всепонтийского единства греков и делается первая, неудачная попытка добиться этого. Она принадлежала правителю Боспора Евмелу (309–304 г. до н. э.), вознамерившемуся, по словам Диодора Сицилийского, «покорить все племена, окружавшие Понт». В Южном Причерноморье союзником и получателем «помощи» Евмела стал Синоп. Хотя текст Диодора не дает возможности определить масштабы боспорского влияния во всем регионе, ясно, что его недолгое правление не привело к политической консолидации Причерноморья[315]. Эту роль было суждено осуществить Понтийскому царству, образованному в 297/96 г. до н. э. эллинизированным потомком знатных персидских династов Митридатом Ктистом. Ему принадлежала вначале небольшая территория с опорной базой в крепости Кимиата в Каппадокии[316]. Тогда это государство не имело выхода к Черному морю. Однако постепенно его границы были раздвинуты, а столица перенесена в Амасию, лежавшую на основном торговом пути от Амиса в Центральную Анатолию и Персию. Это само по себе, наряду с вовлеченностью Митридата в борьбу диадохов за раздел Малой Азии создавало предпосылки для постепенной экспансии Понтийского царства в сторону полисов Южного Причерноморья. Около 281 г. Митридат I объявляет себя царем и, возможно, начинает чеканку золотых статеров с царским титулом как знак суверенитета. Произошел переход от сатрапии к царству[317]. В 279 г. до н. э. Понтийское царство в борьбе с Селевком I, опираясь на союз с городами Пафлагонии, дипломатическим путем присоединило первый приморский город — Амастриду[318]. Авторитету понтийских царей способствовал разгром ими между 278 и 271 г. морской экспедиции египетского царя Птолемея Филадельфа. Этим был положен конец попыткам диадохов утвердиться на Черном море[319].
Митридат Ктист (302–266 до н. э.)и его сын Ариобарзан (266 — ок. 255 г. до н. э.) выступали в роли защитников понтийских городов. Это стало особенно важным, когда в 278 г. кельтские племена галатов вторглись в Анатолию и несколько десятилетий подряд опустошали ее области. Между Амисом и Понтийским царством поддерживались тесные экономические связи. В малолетство Митридата II (ок. 255–220 гг. до н. э.), когда галаты усилили набеги на территорию Понтийского царства, именно через Амис государство снабжалось хлебом, присылаемым из Гераклеи[320]. На основании этого свидетельства Мемнона, а также косвенных признаков монетной чеканки статеров Митридата I М. И. Максимова, а затем и С. Ю. Сапрыкин сделали предположение, что Амис ранее 266 г. вошел в сферу влияния Понта или даже стал владением понтийских царей[321] Эти аргументы были поставлены под сомнение Е. А. Молевым[322] и Н. Ю. Ломоури, обратившим внимание на расплывчатость датировки статеров Амиса и на перемену их атрибутики позднее, когда Амис бесспорно находился в составе Понтийского царства[323]. Вопрос остается пока открытым, и с уверенностью можно лишь утверждать, что Амис входил в состав державы Митридата II и его внука Фарнака I (ок. 189 — ок. 160 гг. до н. э.)[324]. Вплоть до римского завоевания в 71 г. город процветал, и Плутарх не без оснований называл его благоденствующим и богатым[325].
313
Q. Curti Rufi. Historiarum Aiexandri Magni, X, 10, 3; Plut. Eumen., III–IV; Плутарх. Сравнительные жизнеописания… Т. 2. С. 289–290.
316
О происхождении Понтийского царства и династии Митридатидов (с ук. соотв. литературы и источников) см.: Максимова М. И. Античные города… С. 172–176; Ломоури Н. К истории Понтийского царства… С. 13–33; Молев Е. А. Митридат Ктист — правитель Понта//Причерноморье в эпоху эллинизма… С. 581–589; Он же. Властитель Понта… С. 9–11; 17–38; Bosworth А. В., Wheatley P. V. The Origins of the Pontic House//JHS. 1998. Vol. 118. P. 155–164.
318
Memn., XIII, 16; Мемнон. О Геракле//ВДИ. 1951. № 1. С. 296; Magie D. Roman Rule… T. 1, P. 189; Максимова М. И. Античные города… С. 175; Ломоури Н. К истории Понтийского царства… С. 26.
321
Максимова М. И. Античные города… С. 176–177; Сапрыкин С. Ю. Понтийское царство… С. 49–50. Мнение о том, что Амис был присоединен к Понтийскому царству примерно на столетие ранее Синопа, т. е. в к. III в. до н. э., выдвигал ранее М. И. Ростовцев, не приведя, однако, обоснования источниками: Rostovtzeff М. The Social… T. I. P. 592.
324
McGing B. С. The kings of Pontus: Some Problems of Identity and Date//Rheinisches Museum für Philologie. 1986. Bd. 129, № 3–4. P. 254–255; Idem. The Foreign Policy of Mithridates VI Eupator… P. 5 (полагал, что Амис попал под понтийский контроль еще до Митридата II).