— Не люблю столицу, — пожал плечами Шанхай. — Там люди подозрительные и недружелюбные… И вообще, это скорее я должен у тебя спросить, что ты тут забыл, если из Пролыни вы нынче утром уехали в Горье?
— А тебе какое дело? — отрезал Сиф, отворачиваясь.
— Любопытно.
— Любопытство кошку сгубило, — по-русски проворчал подросток, вглядываясь в табличку над подъездом. Ага, квартиры с шестьдесят пятую по… — это точно не то, что нужно. Сиф зашагал вверх по улице обратно. Шанхай, по счастью, остался стоять, задумчиво глядя ему вслед и ничего больше не спрашивая.
Со следующим же подъездом Сифу повезло: квартиры с тридцать третью по шестьдесят четвёртую. Приглядевшись в мигающем фонарном свете к кодовому замку, Сиф зажал тройку, четвёрку и семёрку — затёртые до сального блеска клавиши, толкнул плечом, и тут же раздался щелчок. Потянув ручку на себя, Сиф открыл дверь и вошёл в полутёмный подъезд. Осмотревшись, поднялся на этаж и остановился перед нужной квартирой.
Обитая дерматином дверь с поблёскивающим глазком, царапанная ручку и два замка. Звонок висел в расчёте на человека рослого, так, что Сифу пришлось привстать на цыпочки — высоко поднять руку не давал протестующе занывший рубец.
Звонкая трель прозвучала в недрах квартиры, прошла секунда, другая… Сиф с минуту, наверное, ждал ответного шевеления, но из-за двери не доносилось ни звука. Ещё один звонок тоже не принёс результата. И следующий.
Внизу грохнула дверь, кто-то зашёл в подъезд. Сиф нахмурился — не хотел, чтобы его кто-то видел — и надавил на ручку.
… Оказалось, здесь просто было не заперто. Подросток глубоко вздохнул, вслушался в шаги поднимающегося по лестнице человека, и, когда ждать дальше уже стало опасно — мало ли, кто идёт, — Сиф осторожно открыл дверь.
Давно несмазанные петли немелодично скрипнули. Дверь словно заело на мгновенье, но Сиф уже сильней потянул на себя…
Его отбросило назад застарелое чувство опасности. На инстинктах, которым было не до исчезнувшей памяти о войне, Сиф полетел назад, на пол, закрывая голову руками, за неуловимо малую долю секунды до того, как раздался грохот.
Когда голова снова включилась, он обнаружил себя уже на скамейке перед подъездом, дрожащим, исцарапанным, в пыльной бетонной крошке. И живым.
Рядом сидел Шанхай и поил его горячим чаем из термоса.
— Ты до безобразия везуч, — выговаривал стопщик ему, подсовывая к губам крышку термоса. — На таких даже покушаться невозможно — обидно становится…
Сиф отпрянул, и чай пролился ему на футболку, горячий и липкий. Не может быть…
— Так это ты, что ли?! — выдохнул он со смесью обиды, негодования и неверия. Шанхай был всё время рядом с ними, преследовал их, следил…
Шанхай некоторое время молчал, обдумывая данное умозаключение, потом с мягким смешком поинтересовался:
— Ты и правда думаешь, что ваши Краюхины согласились бы с моим случайным присутствием в поездке, если бы у них были хоть малейшие сомнения в моих добрых намерениях?
Сиф вспомнил, как Филипп о чём-то долго разговаривал с автостопщиком, когда они столкнулись с ним во второй раз, по дороге из Пролыни к… к Капу. Да, стопщику надо было предоставить очень убедительные аргументы, чтобы Краюха поверил. И не просто поверил, но и сам привёл Шанхая к машине, тем самым, фактически, пригласив дальше с ними ехать.
Краюх провести невозможно, они опасность за километр чуют и, кажется, знают о Шанхае что-то, о чём понятия не имеет Сиф.
— Ты пей. Вон, весь трясёшься, — заботливо приговаривал Шанхай, наливая пареньку снова. — Чудо, что ты жив и цел. Ты хоть сам понимаешь, как тебе повезло?
Промокшая футболка противно липла к телу. Сиф сделал осторожный глоток и скривился — чай был слишком сладким.
— Понимаю, — буркнул он. — Видимо, рассчитывали, что я всё-таки войду и уже в квартире задену растяжку. Весь этаж разносить не планировалось… А я дверь распахнул и отпрыгнул. Не знаю почему… Рефлексы. Я только одного не понимаю, — дрожь постепенно проходила, и Сиф снова глотнул чаю. — Зачем так рисковать, не проще ли подкараулить внутри и пистолетом с глушителем, по старинке-по классике?..
Шанхай вытянул ноги и задумчиво поглядел на небо:
— А зачем караулить тебя, если можно смотаться, оставив в квартире пару сюрпризов?
— Смотаться?!
Шанхай перевёл взгляд на паренька и кивнул:
— Когда там отгремело, и я тебя вытащил, в квартире было пусто.
— Слинял…
— Нет, там вообще было пусто. Кто бы там тебя ни должен был ждать — он не остался поглядеть на дело рук своих.
— Но… — Сиф растерялся и сделал третий глоток. Всё-таки какая гадость — пересахаренный забольский чай!.. — Но ведь он же сказал, что…
— Кто сказал? — подался вперёд Шанхай.
— Да один… человек, — Сиф не стал объяснять, кто такой Хамелеон. — Здесь должен был быть Тиль, и я…
Шанхай не стал скрывать, что недоволен таким уклончивым ответом, но тут, что-то сообразив, поднял ладонь в протестующем жесте:
— Стоп-стоп. Какой Тиль? Анатоль Скалеш?
— Ну да. Мой… брат. Который в Пролыни был, в клинике…
— Так он же и сейчас там!
— Откуда ты знаешь?!
Шанхай покачал головой, улыбаясь, как улыбаются маленькому ребёнку, объясняя очевидное:
— Так с ним же второй твой… брат остался. И Серафимыч — ну, Лавеин, док, — он бы мне просигналил, случись с ними что-то…
Сиф нахмурился и не стал делать четвёртый глоток. Вместо этого он внимательно оглядел стопщика, насколько это позволял мигающий фонарь.
Ожоги прячутся под косой тенью от козырька бейсболки, лицо плохо видно — только глаза и огонёк тлеющей сигареты. Поди разбери, улыбается Шанхай или серьёзен… И вообще какое у него выражение лица.
— А с чего это он должен тебе о чём-то сигналить? — с плохо скрываемым недоверием спросил Сиф, привставая. Его замутило, и пришлось поспешно опуститься обратно под мягким давлением на плечо Шанхаевой руки.
— Не скачи, а то рухнешь, — улыбнулся стопщик. — Ты, конечно, уцелел, но шибануло тебя взрывной волной сильно. Тебе вообще к врачу надо.
Сиф сбросил его руку и буркнул недовольно:
— Ты не ответил.
Это уже было. Ему уже было плохо, непонятно и далеко от командира, присутствие которого всё раскладывает по полочкам… Не далее чем сегодня утром.
Жаль, что что-то по полочкам раскладываться так и не захотело.
— А и не должен отвечать, — безмятежно отозвался Шанхай. — Наши с ним отношения к тебе мало относятся. Но если хочешь — просто позвони своему… брату и спроси. Что ж ты раньше так не сделал?
Сиф не ответил — он и сам не знал, почему не сделал такого элементарного действия сразу же, как только Хамелеон повесил трубку: не позвонил Тилю или Капу, чтобы узнать, всё ли в порядке.
Нет ведь, предпочёл поверить врагу на слово.
… Гудки тянулись бесконечно долго. Сиф извёлся от беспокойства и уже почти снова поверил Хамелеону, но тут сонный голос Капа раздался в трубке, внезапно, как глас с неба:
— Какой навкиной… Сива?
— Ты с Тилем?
— Вышел от него полчаса назад. А что случилось? Сива, ты вообще где? Ты сегодня так внезапно…
Сиф некоторое время не мог говорить от накатившего чувства громаднейшего облегчения. Только что был атлантом, и весь небесный свод давил тебе на плече, а теперь…
— Сива? — забеспокоился Кап.
— Всё хорошо… — прошептал Сиф в трубку. Голосовые связки опять взбунтовались. — Я к вам утром приеду…
— Ты же уезжать собирался уже… Улетать!
Сиф покачал головой, забыв, что Кап его не видит, и проговорил медленно, задумчиво, пробуя эти слова на вкус:
— Я никуда не улетаю, Кап. Я остаюсь.
Трубка взорвалась восторженным и совсем несолидным в своём восторге воплем командира Скальже Стаи. Сиф слушал его и улыбался неведомо чему.
— Ты, правда… Ты решил… Ты остаёшься? Совсем? — бессвязностью речи Кап переплюнул даже Тиля.
— Я точно совсем, — закивал Сиф. — Совсем того… Ладно, до завтра.
— А ты сейчас где?
— Я в Рате. Утром первым же автобусом в Пролынь вернусь, наверное… Ну, спокойной ночи?
— Спокойной, — с сожалением откликнулся Кап. Наверняка хотел бы ещё часа три болтать по телефону, постепенно уверяясь, что Сивый не шутит, Сивый и вправду остаётся.