Только на самом деле память была здесь, рядом, только ускользала, не желая превращать Сифа в маленького перепуганного Индейца… мальчишку-разведчика, безумно боящегося остаться одному. И всё же в какой-то момент — оставшемуся.
Глаза слипались, сказывались постоянные нервные встряски, забеги с самой судьбой наперегонки и остальные досадные мелочи пути к Капу с Тилем. И на обратной стороне век плясал ненавистный овраг, тот самый, в котором Сиф чуть дважды не погиб. И сейчас-то ладно, уже не страшно, ведь всё закончилось хорошо и Сиф ускользнул, а вот тогда…
Страх одиночества жил в Сифе, сколько он себя помнил и, по иронии судьбы, даже дольше — сейчас Сиф умел с ним бороться, но в памяти живы были ещё ночные кошмары, так часто преследовавшие его пару лет назад. А вот теперь он помнил и ещё кое-что… То, что породило эти кошмары.
Герг Далий, командир выринейских егерей. Плен. Ломка. Перестрелка. Тот самый овраг…
Часы давили на запястье тяжестью кандалов. И утешало только одно смутное воспоминание: когда-то Сиф так же бросил людей, которые хотели ему только добра, пусть и на свой манер, и отправился на встречу своей судьбе. Сбежал — от Арика, Шанхая и всего дивизиона. Выбрал свою дорогу.
Жалел ли он об этом — потом?..
У Арика было отвратительное настроение, и Сивка ещё с порога почуял, что сейчас у него начнутся крупные неприятности, замаскированные под благодетельство. Своему чутью маленький разведчик доверял, поэтому не шагнул вглубь палатки, так и остался, переминаясь с ноги на ногу, у выхода, недружелюбно разглядывая командира дивизиона.
К тому же рядом с Ариком сидели несколько совершенно незнакомых Сивке, памятливому на лица, людей, а один из них, сидящий спиной к мальчику, и вовсе был «в гражданском». Репортёр? Мирный? Сивка не любил ни тех, ни других.
— Проходи, — недовольно кивнул Арик. У него болела голова, поэтому весь разговор он уже заранее представлял, как одну большую неприятность… Что было на удивление похоже на представление об оном и маленького разведчика.
Сивка не двинулся с места, настороженно разглядывая присутствующих.
— Эй, — нахмурился офицер, — что мнёшься? Не можешь даже по-человечески доложиться.
Сивка против воли вызывающе ухмыльнулся и, засунув руки в карманы, сделал два вальяжных шага вперёд:
— Так вы же не командир мне. Я тут так, временно.
Конечно, это была реакция на тот недовольный тон, которым Арик произнёс «доложиться», даже не на само требование. Всё-таки мальчишка освоился в армии и понимал местные порядки, но прекратить ершиться он не мог. К тому же в такой ситуации!
— О, — тут же оживился Арик, — к слову о «временно».
Сивка осторожно сделал шаг назад, напряжённый, словно дикий волчонок… шакалёнок? Не хватает шерсти, топорщащейся на загривке, да тихого рычания, клокочущего в горле. Уши прижаты, хвост вытянут по струнке. Шакалы — пусть и трусливые, но хищники.
— Что? — спросил он сипло, то и дело поглядывая в сторону сидящего к нему спиной человека. Теперь фигура казалась знакомой. Да, если приглядеться — несомненно. Особенно когда «знакомый незнакомец» вот так локтём поводит…
— Андрей, обернитесь, невежливо всё-таки, — заметил взгляд мальчика сидящий рядом с тем человеком офицер. Без знаков различия, но Сивка отчего-то был уверен, что по званию никак не младше Арика. Лицо у офицера было неприметное, ускользающее из памяти, и мальчику это не нравилось. Ему вообще всё происходящее не нравилось, чем дальше — тем больше.
Но тут обернулся названный Андреем, и Сивка сделал шаг вперёд, вдвое перекрывающий предыдущий:
— Вы! — голос совсем исчез, остался невнятный сип, но это уже неважно, Сивку ведь и так поняли.
Он вспомнил сразу — один из репортёров, что приезжал в батальон. Даже не просто «один из», а тот, с которым Дядька общался. Военкор. Андрей… Борисович Морженов?
— Индеец, — Военкор неуверенно улыбнулся, — я как чувствовал, что рано или поздно тебя обязательно встречу. Ты живучий…
— Как батальон?! — всё остальное было неважным, «просто радости» от встречи со знакомым Сивка не испытывал. Главное — ответ, самый важный ответ в жизни…
Военкор погрустнел:
— Не знаю, малыш, с ними связи нет. Когда видел последний раз, всё было… нормально. А сейчас на операции, кто ж их знает.
За абстрактным «нормально» прятались постаревшее за это время лицо Заболотина, словно потухшая «старший сержант Эличка», всё спрашивающая тихонько: «Точно нигде не видели? А может, слышали?..» — и общее поганое настроение батальона. Про тягостную, наэлектризованную предгрозовую атмосферу в разведроте и вообще говорить не приходилось…
— А где они? — быстро спросил мальчик, уже не обращая внимания ни на того, безликого, с интересом наблюдающего за ним, ни на третьего «гостя».
Морженов покачал головой:
— Да откуда мне, простому военкору, такие военные тайны знать… УБОН — ты сам ведь не дурак, понимаешь, как шифруются. Я на вас почти случайно каждый раз натыкаюсь.
Это «вас» согрело недоверчиво сердечко Шакалёнка, но новость — отсутствие новостей — пересилило.
— Жаль, — Сивка отступил назад, прикусив губу. Обидно раз за разом терять надежду вернуться в батальон. Знать бы, где они — дёру бы дал только так! Уж добрался бы…
И тут вмешался Арик, словно почувствовав, что стремительно теряющий интерес к разговору пацан готов слинять из палатки:
— Это ты уже потом выяснишь. А поскольку здесь, в дивизионе, становится опасно, я принял решение отправить тебя… подальше. Лейтенант Ращин, — Арик кивнул на того самого молчаливого третьего «гостя», — сейчас как раз направляется в сторону Дикея. Ну, до самого Дикея его колонна не едет, но тебя согласился взять с собой Андрей Борисович, — уважительный кивок в сторону Военкора.
Сивка некоторое время переваривал услышанное, потом уточнил:
— Вы меня отправляете в тыл?
Арик повёл плечами — под злым звериным взглядом мальчика было неуютно — и неохотно подтвердил:
— Вроде того. У меня и без тебя дел хватает, и у бойцов тоже, так что собирай вещи, колонна завтра утром двинется…
— А вы помните, что я вам говорил, что я сделаю, если вы так сделаете?! — выпалил мальчик на одном дыхании, развернулся и вылетел из палатки как ошпаренный.
Да, он отправился собирать вещи. Попрощался с Шацем, но попросил никому не рассказывать, побродил по лагерю, потом вернулся на своё место и бережно осмотрел автомат. Хорошо, что «внучок» не пытались отнять, хоть и порывались — Сивка бы не дал. И судьбу за себя решать не даст никому.
Конечно, будет сложно — даже не зная, куда идти… Но, может, Военкор всё-таки что-то знает? Просто не сказал при Арике?..
Сивка отправился разыскивать Морженова, но вместо него на пороге нос к носу столкнулся с тем «безликим» офицером.
Шарахнулся в сторону, уже заранее ненавидя человека, который сумел подойти к нему незамеченным, но офицер вдруг улыбнулся. Правда, это было лишь кривое подобие отвыкших улыбаться губ, но мальчик как-то почувствовал, что человек серьёзный и совсем не по делу отправления Сивки в тыл.
— Чего вам?
— А я, может, просто мимо иду, — спокойно заметил офицер. — Пропусти.
— Не верю, — буркнул Индеец и даже не подумал посторониться.
Снова кривоватая улыбка:
— Чуткий мальчик, — офицер потянулся погладить его по голове, но пацан дёрнулся в бок, уходя от прикосновения. — Тебя как звать?
Сивка посверлил немного взглядом офицера, потом неохотно отозвался:
— Индеец.
— Извини, своего имени я тебе называть не буду… Но будем считать знакомство состоявшимся. Ты из УБОНа Заболотина? — теперь офицер говорил по-русски, чисто, без акцента.
Индеец хотел промолчать, но сообразил, что об этом здесь все знают, а значит, и этот офицер наверняка уже выспросил. Вон, не удивился, узнав про прозвище, слышал уже, видать…
— Напряжённо обдумываешь, не является ли это секретной информацией? — опережая его «Да» поинтересовался офицер.