Памятник, маячащий впереди, всё не приближался — холмы скрадывали расстояние. Ноги гудели, бок через шаг болел, спина противно ныла… одним словом, приключений Сифу уже с лихвой хватило. Так нет же, ведь то и дело что-то случается. Взрыв, тяжёлая ночь с Сергием и Иреной, овраг, Ян, Шанхай, милиция… Теперь ещё и Басилю захотелось то ли денег, то ли проучить «наивного мальчика», который сел к «незнакомому дяде» в машину, то ли и то, и другое одновременно.
До чего же Сифу сейчас хотелось оказаться рядом с Капом, смотаться к нему в посёлок, к Немяну Тамалю, и ни о чём не беспокоиться… «Ага, как же не беспокоиться, — ехидно отозвался внутренний голос, — только, кажется, Хамелеон в курсе про Капа. Помнишь, откуда у Капа ПСИ-61?»
Сиф помнил, но утешал себя тем, что с Хамелеоном (если это вообще был Хамелеон!) Кап встречался в Рате, а не у себя дома. Значит, тот вполне может думать, что Кап в Рате и живёт, и искать всех трёх Скалей там…
Внутренний голос, ехидный и цепкий на недавнее прошлое, не преминул тут же отозваться с интонацией Хамелеона: «…Я жду тебя в Рате. Я и твой ненаглядный Уйленшпигель!» — и Сиф споткнулся, подвернув ногу на какой-то рытвине. В голове забрезжила догадка, не имеющая отношения к настоящему, но объясняющая ближайшее прошлое. Она была ещё неоформленная, расплывчатая, как клецка в супе, как силуэт снайпера в засаде, но она уже была.
Думай, Сиф, думай, тебя же учил Кондрат анализировать и укладывать события в единую картину.
Прикладывая факты друг к другу то так, то эдак, как кусочки мозаики, Сиф пытался сформировать ту забрезжившую в голове догадку. Ведь неспроста же Хамелеон позвал его именно в Рату! Конечно, это не очень далеко от границы с Выринеей, может, он хотел сбежать? И, кстати, сбежал же, не дожидаясь самого взрыва! Шанхай говорил, что… Но Шанхаю тоже нельзя теперь верить! Он так уверенно окликал Яна, запрещал ему стрелять, словно был его командиром. И потом гнался за Сифом по лесу, услав куда-то выринейца, и вообще следит за ним, Сифом, почти не скрываясь… Нет, к словам стопщика тоже теперь надо относиться осторожно. Может, это он устроил взрыв? Хамелеон оставил ему всё проконтролировать, а сам сбежал?
Споткнувшись снова, Сиф спохватился, что сейчас думает не над той загадкой, и усилием воли переключился вновь на размышления о Рате, почему именно там.
Просто чтобы заманить Сифа подальше от столицы? Нет, тут сгодился бы любой город, необязательно так далеко. И вообще, разумнее было бы сказать, что он с Тилем в Пролыни, чтобы Сиф подумал, что Хамелеон заявился в клинику… Где, кстати, знают Шанхая и доверяют ему.
Сиф сморщился, в третий раз выдёргивая ногу из какой-то колдобины. Сил топать вверх-вниз через холмы уже не было, приходилось каждый огибать, что ещё удлиняло путь. Подростку начало казаться, что он скоро запутается и заблудится, как в лабиринте. Не пускало его вперёд Сечено Поле, хоть ты тресни… В боку начало противно покалывать, Сиф уже взмок, несмотря на холодный ветер, но природное упрямство не давало устроить привал. Нет, топать — так топать.
Итак, сам Сиф на месте Хамелеона обязательно сказал бы, что находится в Пролыни. Конечно, Сиф, когда он был на своём месте, и про Рату сразу же поверил, не соображая и не проверяя, но одно дело — реальность, а другое — планы, которые может разрушить любая мелочь. Нет, Хамелеон не из тех, кто делает на авось… Значит, с его точки зрения Рата была столь же реалистична…
Потому что он думал, что Кап живёт в Рате. «Артём Скалеш: г. Рата Пролыньской области (?)» — Сиф же своими глазами видел!
Мальчик обозвал себя идиотом: уже сколько времени ломать голову, чтобы придти к тому факту, который и так был известен. Нет, радует, что он всё-таки сделал правильный вывод, значит, и думать не разучился, но… Обидно.
Ладно, зато теперь понятно, почему Хамелеон говорил про Рату. И есть надежда, что и впредь разыскивать остатки Скальже Стаи он будет там, а не в Пролыни и тем паче не у Немяна Тамаля, и отсюда можно сделать утешительный вывод, что Капу, Тилю и Сифу пока есть, где жить. Ну а дальше… дальше разберёмся. В общую картину не укладывался один только Шанхай: бывший артиллерист знал слишком много, в том числе и настоящий адрес Капа… Бывший артиллерист вообще никогда ни в какую стройную картину мира не укладывался! Если только не предположить, что он ведёт какую-то свою, особую игру. И, оставаясь в курсе планов Хамелеона, сам ему далеко не всё рассказывает. Отсюда и его всеведение, и промашки Хамелеона, и Рата, и… Сиф потряс головой, пытаясь вспомнить разговор с Шанхаем после взрыва, но в памяти плавали только цветные пятна и обрывчатые образы, сказывался полученный тогда шок.
Голова начала уже пухнуть от теснящихся в ней мыслей, когда наконец-то небо прохудилось и на плечи Сифа упали первые капли. В этот раз не ливень, просто частый затяжной дождь… После всего произошедшего у Сифа атрофировалось чувство комфорта, как когда-то на войне. Мокрый ты, сухой, дождь, град, снег, ветер, грязь, боль в спине, боль в боку, боль в груди — от полученного в Горье от Хамелеона синяка… Неважно, главное, что можно ещё топать.
И когда окончательно растаяла способность связно мыслить и рассуждать, осталось только стремление вперёд, навстречу памятнику, тот словно бы сжалился. Сиф, скинувший натёршие ноги сандалии, обогнул очередной холм, пальцами путаясь в мокрой траве, и вдруг застыл, задрав голову.
Фигуры плавно выплыли ему навстречу, выступая на фоне неба башенными зубцами. Великаны, на две-три головы выше людей, словно вытесанные, а не отлитые из бронзы, стояли под дождём и глядели — кто сверху вниз на грязного уставшего мальчишку, фельдфебеля русской Лейб-гвардии, кто куда-то вдаль, за горизонт.
Сиф почувствовал себя под перекрёстным огнём сразу нескольких пар глаз — строгих, как у святых на греческих иконах, царственных, как у Крёстного, тяжёлых. Взгляд, ещё от Немяна Тамаля преследующий Сифа — взгляд Кондрата и дяди Элика — теперь усилился во сто крат, ведь на самом деле это был взгляд вот этих бронзовых великанов. Это они с тех самых пор, ещё от кургана глядели на него, звали сюда, требовали вспомнить всё, не отпираясь, не защищаясь и не отбрасывая больное и неудобное.
Взгляд давил на плечи — взгляд раненного офицера, глядящего на Сифа с немой укоризной; снайпера, с колена целящегося из СВДшки, словно отвлёкшегося на пришельца на секунду и недовольного, что Сиф столько времени зря потратил, ведь для снайпера время — понятие особое, валюта удачи; девушки-санинструктора, обиженно-грустной и непонимающей, совсем как Эличка… тётя Лиза?.. Сиф поднял голову, чтобы разглядеть ближнюю фигуру, словно наклонившуюся к нему — она поддерживала того раненного офицера.
И осел на траву, потому что выдерживать тяжесть взглядов стало уже невозможно.
Вихрастый, мокрый, грязный с ног до головы мальчишка с великоватым ему автоматом, цепляющимся стволом за колено, в куртке с чужого плеча, взрослой, великоватой ему в плечах. Упрямо, закусив губу, поддерживающий обвисающего на нём раненого сын полка смотрел на своего почти что ровесника сверху вниз. Сколько у них лет разницы? Два года, три, пять?.. У бронзового мальчика не было возраста.
Сиф сидел на коленях, вглядываясь в мальчишку, боясь отвести взгляд хоть на мгновенье. За спиной мальчика высились остальные, почти все они теперь глядели на Сифа — малость оглохший танкист с косо сдвинутым шлемофоном, лихой партизан из «вольницы», забольского полуофициального-полубандитского ополчения, крутой спецназер с «валом» и ещё, ещё, ещё фигуры, люди и судьбы…
Все они смотрели на Сифа, а Сиф смотрел на них, сжавшийся, промокший, уставший и — испуганный таким приёмом и самой встречей.
… Басиль, натянув тент и кляня про себя дождь, не удержался и всё-таки отправился посмотреть на памятник, к которому ушёл его странный, страшный юный пассажир. Ему идти, разумеется, пришлось гораздо меньше, не петляя между холмов, не мотаясь из стороны в сторону — всего-то делов, что выйти на ведущую к памятнику дорога. Но, не дойдя полста метров, мужчина остановился, сглотнул и осторожно, тихо повернул обратно. Случайно напомнить о себе сгорбленной фигурке, ведущей немой диалог с бронзовыми «хозяевами» Сечена Поля, совсем не хотелось.