Вот такая не осложнённая длинными правилами и кодексами философия.
Всем она хороша… Только выспаться не даёт.
… Сама посадка не запомнилась — смазанное пятно городских огней, и вот уже Алёна старается не заснуть за рулём, а князь обеспокоенно её окликает. И вовремя окликает, иначе поездка в Забол, вопреки всем удачам, закончилась бы плачевно.
Уже на Сетуньской вилле цыганка виновато призналась, что отвыкла от городских дорог и маленькой машины. Никто Алёну не винил. Самим было не по себе от непривычно низкого потолка легковушки и отсутствия Одихмантьева, который ехал во второй машине, и Краюхиных, которые оседлали своих «двухколёсных коней».
Великий князь Заболотина с Сифом так просто не отпустил, заявив, что на вилле всем место найдётся, а сонный Сиф, не садившийся за руль почти месяц, — на дорогах ещё опаснее сонной Алёны. Особенно встречным машинам, даже пусть ночью их не так уж и много. Пришлось обоим офицерам оставаться на Сетуни отсыпаться после перелёта.
Конечно, Сетуньская вилла считалась самой маленькой и скромной, но даже её убранства хватило, чтобы поразить воображение Сифа, который заявил, что чувствует себя царём, рухнул на огромную кровать и мигом выключился, даже не удосужившись устроиться соответственно, «по-царски» — как упал лицом в подушку, так и выпал из этого мира, только потом, во сне, повернувшись на бок и подтянув по привычке коленки к груди.
Заболотин сдался сну несколько позднее, когда убедился, что ординарец устроен и доволен жизнью, а Великий князь занялся своими делами — августейшей особе недосуг отсыпаться.
Впервые оказавшись предоставленным самому себе без беспокойства за безопасность Иосифа Кирилловича, полковник заснул не сразу. Зато когда заснул — даже Сиф, проснувшийся на восходе (спасибо окнам, выходящим на восток!), добудиться не смог и… сам заснул дальше. Сны были яркие, цветастые — московские.
Проснувшись во второй раз, Сиф долго разглядывал потолок, с удивлением фиксируя в сознании непривычную форму лампы, потом вспомнил, что снова в Москве, на императорской вилле, вволю «пофигел» с этого и лениво, с зевком и потягушками, протёр глаза. Тереть пришлось долго, но Сиф и не торопился: раз тихо, может, командир ещё спит.
Протёр, наконец, глаза, взглянул на часы, которые кто-то снял с его запястья, пока он спал, и аккуратно положил на тумбочку рядом… После этого пришлось глаза протереть ещё раз, чтобы убедиться, что ему не почудилось. Сюрприз — часы показывали без четверти полдень.
— А всё равно хочу спать, — объявил Сиф потолку. Мысли сами собой перескочили на Расточку, и мальчик пожалел, что вообще проснулся сегодня, а не прямо завтра. Показываться друзьям на глаза после такого прохладного разговора по телефону, какой случился в Заболе вчера, не хотелось нисколечки. Может, им вдвоём лучше. А Сиф будет новой третьей ногой сороконожки, которой старых сорока вполне достаточно.
Заболотин как нюхом чуял, когда заглянуть в комнату, отведённую князем «дорогому крестнику». И, конечно же, попал прямо на середину тоскливых размышлений. А полковник был в самом радужном расположении духа и счёл, что и остальные киснуть права не имеют.
— Гляжу, выспался? — спросил он Сифа, садясь на стул у стены. Сложил руки на коленях и принялся наблюдать за воспитанником. Тот, грустный, как Пьеро из детской книжки про живую куклу с длинным носом, сделал тяжкий вздох и пожаловался, что не хочет в школу возвращаться.
— Трусишь, — вынес вердикт Заболотин. Он сам был когда-то такой же: неуверенный, ревнивый, боящийся, что с ним людям неинтересно… И всю школьную жизнь Жора Заболотин ужасно боялся когда-нибудь расстаться с друзьями.
— Не трушу, — немедленно обиделся Сиф. — Просто не уверен… что ребятам вдвоём не лучше.
Заболотин вспомнил отношения Сифа с Алёной, понял, что в юной жизни чего-то не догоняет, но решил в этом не признаваться. В современном мире простых отношений не бывает. Все с вывертами и тараканьими бегами по кругу.
— Может, я Расте надоел. Каша веселее и… ничего не скрывает хотя бы.
Не зная толком, как реагировать на подобные заявления, старший офицер мудро промолчал. Сиф ещё какое-то время подулся и нехотя, проверяя каждое слово на предмет необходимости, добавил:
— К тому же, поди, догадайся, как и что, не попробовав встретиться.
— Ну и что же в итоге? Пробовать или так жизнь признавать ужасной? Аксиомой?
— Попробовать, — Сиф отвернулся к стене и принялся разглядывать великолепный гобелен, украшавший её. Да уж, императорская вилла, здесь иначе никак.
Заболотин ещё некоторое время прождал, но никакого продолжения не последовало. Поэтому полковник встал со стула и резюмировал:
— В любом случае, не кисни. Пора вставать.
Когда Заболотин ушёл, Сиф неохотно свесил ноги с кровати и потрогал пол большим пальцем, холодный ли? После этого подросток рывком встал, защёлкнул на запястье часы, застегнул рубашку и прямо босиком вышел из комнаты.
В коридоре было удивительно тихо, как бывает только в очень больших пустых домах. Ковёр покалывал босые ноги и скрадывал шаги. Разглядывая искусную роспись обоев, Сиф дошёл до лестницы, но не спустился, а зачем-то завернул в библиотеку. Что им двигало — сложно сказать. Наверное, переросшая в неосознанную привычку любовь к самой разной литературе, вследствие которой на кухне в квартире скапливалась та прорва всяких книг.
В библиотеке было ещё тише. Среди книжных шкафов царили сумерки. Сиф подошёл к одному и зачем-то вытянул наугад книгу. Открыл — она оказалась на французском. Сиф этот язык знал плохо и поспешил поставить книгу на место, но тут же, непонятно зачем, вытащил соседнюю. На секунду подумал, как отреагирует прислуга, если кто-то увидит его здесь: стоит мальчик, в мятой офицерской форме, босиком и с книгой в руках…
За спиной действительно скрипнула дверь.
Сиф какое-то время боролся с собой, но, наконец, не выдержал и опасливо обернулся… На пороге никого не было. Зато сбоку, из «слепой зоны», раздался знакомый голос:
— Вообще-то, для комфортного чтения здесь стоят кресла.
Развернувшись, Сиф обнаружил улыбающегося Великого князя, сидящего в кресле совсем рядом. По привычке, юный фельдфебель поспешил вытянуться по струнке, но Иосиф Кириллович остановил недовольным жестом.
— Убери это уставную почтительность с физиономии. Я просто твой крёстный, — произнёс человек с титулом Великого князя и в генеральском звании и кивнул на соседнее кресло: — Садись.
Сиф присел, всё ещё чувствуя себя неловко. Одно дело — поездка «инкогнито» по Заболу, совсем другое — императорская вилла…
Иосиф Кириллович лишь весело улыбался, сидел, закинув ногу на ногу, и всем своим невозмутимым видом показывал, что не хочет вспоминать о званиях, чего и крестнику желает. Ну, а желания Великого князя… Волей-неволей Сифу пришлось тоже расслабиться.
Иосиф Кириллович протянул руку к журнальному столику рядом и включил лампу. Расписной абажур сразу же ожил, засветились красочные картинки — Сиф невольно залюбовался старательно выписанными деталями. Окна в библиотеке были отчего-то завешаны, быть может, потому что здесь давно никто не бывал, и лампа в полумраке светилась уютом.
В разноцветном свете стало видно, как пылинки танцуют в воздухе, то поднимаясь, то опускаясь и оставаясь на книгах и бесконечных шкафах. Наверное, подумал Сиф, чтобы всю библиотеку убрать от пыли, понадобиться не один день — она же такая громадная…
Лицо Великого князя в цветных отсветах приняло новые черты, незаметные ранее. Ярче засверкала смешинка в глазах, стало видно, что лицо не такое уж и старое, просто усталое от бесконечных государственных дел. Сиф почувствовал укол сочувствия к такому несгибаемому, казалось бы, человеку. Сколько же он берёт на себя, какая ответственность его всё время давит!
— Ну что, как впечатления от поездки?
Сиф заёрзал в кресле. Не очень приятно иметь тайну, о которой, правда, по идеи все уже давно знают, но официально ты никому не рассказывал.
— Двоякие впечатления, — ответил он нехотя, когда молчание стало напряжённым. — Слишком много всего… разного.
— Как спина? — спохватился князь несколько… виновато. Сиф даже подумал, что ослышался, но и лицо Иосифа Кирилловича было такое же.