Что поразило больше всего: никто не пытался склонить меня к оральному сексу или поиметь сзади… Совсем сзади.
Они брали меня по очереди.
Уделяя внимание всему телу, в том числе и гигиене.
Не знаю кто, но кто-то просто принес обычный таз с горячей водой и полотенце. Правильно, зачем время на пробежки до ванной тратить? С иронией думала я гораздо позже.
Тогда же мне оказалось совсем не до размышлений.
Если и существуют идеальные половинки, то, наверное, вот они. В нашем случае — пятые части одного целого.
Мужчины заснули, когда за окном начало сереть, они отключались один за другим. Последним уснул Борис, уткнувшись носом мне в макушку и невнятно рассказывая о том, что он счастлив и немного злорадствуя по поводу того, что он-то “там”.
Мальчишка.
Я улыбнулась и встала, решив посетить ванную и столовую. Сна не было ни в одном глазу, напротив, проснулся зверский аппетит.
В столовой сидел один из военных, угрюмый брюнет. Он с легкой насмешкой смотрел за тем, как я поглощаю еду, при этом старательно делая вид, что моя персона совсем его не интересует.
Уже на выходе из столовой застал его грубоватый голос:
— И как это — иметь свой гарем?
— А ты попробуй, узнаешь. — Подмигнула и тоже отправилась спать, в сопровождении хриплого смеха
— Все, мне надоело. — Борис, гневно сверкая глазами, ввалился в комнату, даже не пытаясь отряхнуть пальто от снега, а еще лучше — его снять. — Собирайся, поедем…
— Куда? — Безразлично уточнила, отвлекаясь от увлекательного занятия — разглядывания потолка.
Шел третий день как мы вернулись из России.
И третий день я не находила себе места, то и дело скатываясь в тихие истерики или апатию.
Прощание с Сашей, Глебом и Тимом вышло сухим и скомканным. Я боялась разреветься и тем больше сгустить и так напряженную атмосферу. Мужчины тоже прятали глаза. И только Тим сжал на прощание и тихим шепотом пообещал приехать в самом скором времени.
Знаю я его “скорое время”. Не меньше месяца, а то и двух.
На подобие вокзала нас отвезли те же в штатском. Хитроватое выражение лица рыжего, то и дело ощупывающего меня взглядом, напрягало и выводило из себя.
Борис бросал на мужчину косые взгляды, но молчал, успокаивающим жестом проводя то по руке, то по плечу. В какой-то момент уловила в его глазах злорадство, но так и не поняла к чему оно относится.
В Германии же на меня навалилась тоска.
Огромная. Всепоглощающая. Она поглотила мое хорошее настроение, надежду, радость и даже чувство юмора. Грозясь слопать и всю меня в самое ближайшее время.
— Да хоть просто пройтись. — Отрезал Борис, вытаскивая из шкафа теплые брюки и свитер. — На улице — сказка, снег валит огромными хлопьями и тишина.
— Борь, — внезапно мне вспомнился фрагмент разговора, еще там, когда мы лежали, утомленные, насытившиеся и ленивые, как котики на солнышке. — А как бы ты хотел назвать своих детей?
Борис с недоумением на лице и вопросом в глазах обернулся ко мне.
— Ну, Глеб бы хотел Марком или Кристиной, в зависимости от пола, Тим — Ладой или Семеном, Саша — Надей или Михаилом. А ты?
— А как хочешь назвать детей ты? — Вернул мне вопрос блондин, присаживаясь на подлокотник кресла.
— Никогда не думала над этим вопросом, — пожала плечами.
— Ты беременна? — Внезапно спросил Борис, с подозрением глядя на меня.
— Не знаю. Но мы не предохранялись, и с учетом того, что сперму в меня вы заливали чуть ли не литрами… — Я с улыбкой увернулась от шутливого подзатыльника Бориса и все-таки поднялась с кресла. А ведь и правда — все может быть… Так что прогулка и тортик…
— Борь, а давай зайдем куда-нибудь за тортом?
— Ты же сладкое так себе… Типа не любишь. — Борис все более и более выглядел подозрительным.
— Захотелось. И не смотри на меня так, сам же знаешь, с первой минуты ни у кого ни вкусы не меняются, ни истерики не начинаются, ни токсикоз не мучает.
Мой весьма познавательный монолог прервал звонок на месседжер. Абонент “Змей”.
— Я бы сказала, что вы хорошо выглядите, но, боюсь, ложь будет очевидной. — С некоторым недоумением и тревогой разглядывала три потрепанных лица с той стороны камеры.
— Да так, пришлось вступиться за честь и пробудить в некоторых совесть. — Потер фиолетово-желтый фингал Саша.
Борис отчетливо хмыкнул, но по глазам поняла — не скажет. Знает все, но делиться даже и не собирается.
Борис же смотрел на недовольство в глазах любимой женщины и понимал, что лучше вырвет сам себе язык, чем расскажет то, что они четверо решили держать в строжайшем секрете.