«Я не встаю с утра с мыслями: “Сегодня я снова должен внести пару строк в книгу истории”».
«Политику более всего нужен характер».
«Я на стороне папы Иоанна XXIII, который как-то сказал: “Джованни, не воспринимай себя так серьезно”».
«Я не из тех пижонов от политики, которые не знают, что такое регламент и как выглядят часы».
«Федеральный канцлер, довольный своей работой, готов к отставке. А я еще многое хочу исправить».
«Мой вес — это государственная тайна».
«От капусты (Коль — в переводе с немецкого «капуста») пучит, но она кормит тех, кто ее растит».
«Одной из его сильных сторон было то, что его недооценивали».
«Наш выходец из Пфальца охотно играет роль патриарха Он заботится о своих, но это не означает, что все обязаны поступать так, как он захочет».
«“Феномен Коля” характерен еще и тем, что его друзья постоянно должны бороться».
«Он может охватить широким взглядом все причинно-следственные связи, детали он не любит и предпочитает, чтобы ими занимались узкие специалисты».
«Коль — сильный, верный своим принципам руководитель, который заслужил уважение Соединенных Штатов Америки».
«Он хороший друг, и он не изменился с тех пор, как Германия пережила этот исторический переворот».
«Человек, которым я восхищаюсь больше всего, — это Гельмут Коль. Он настоящий государственный деятель, которому удалось в короткое время объединить страну и сыграть фундаментальную роль в европейской политике».
«Коль не нуждается в идеологии, он — нечто само собой разумеющееся. Этим он отличается от своих предшественников. Они олицетворяли собой программы, традиции, те или иные ценности и были в основном канцлерами “для” ФРГ. Коль — это первый канцлер “самой” ФРГ».
«Конрад Аденауэр перевернулся бы в гробу, если бы увидел своего внука за работой».
«Он только теперь постепенно понял значение экономии. Спустя 14 лет на посту. Очень вовремя».
«Его решающая ошибка заключалась в том, что он не подвел итог самостоятельно».
«При всех его успехах, перед которыми я, вне всякого сомнения, преклоняюсь, Коль истощен, как и его правительство. Его нельзя в этом упрекать. Но в случае необходимости упрекнуть его можно в том, что он не распознал этого прежде и не оставил место для молодежи в своей собственной партии».
«Мой муж — бегун на длинные политические дистанции».
«Он не боится никого и ничего».
«Он человек, лишенный пустословия. Он может найти подход к любому, умеет взять необходимую интонацию».
«Называть Коля человеком единения я считаю несправедливым. Даже через 10 лет после единения из-за процесса, который сформировал Коль, Германия все еще зовется: разъединенная отчизна».
В воскресенье 26 ноября 1989 года в маленьком местечке в Пфальце вершилась история. Ее инструментом была передвижная пишущая машинка, которая когда-то давно послужила получению докторской степени. Местом заговора был домик в Оггерсхайме под Людвигсхафеном, тихое и уютное пристанище шестого федерального канцлера. Супруга канцлера Ханнелоре проворно печатала на машинке план, который вскоре должен был взбудоражить весь мир. У таинственного опуса было десять важных пунктов. Уже накануне двое духовных лиц дали ему свое благословение, это были братья Рамштеттер, они уже не раз помогали канцлеру словом и делом в качестве его духовников и советчиков. Ради безопасности канцлер и на этот раз прибегнул к своему любимому рабочему инструменту — телефону.