1 Вот нисколько цифр: в 1742 г. учеников было 1243, в 1744 г. — 1160, в 1751 г. 1193, в 1765 г. 1099.
344 №
пейскими учебниками философии, выражал искреннее сожаление, что он еще в 1740-х гг., преподавая (философию, терял время *на смешных интерпретов Аристотелевых?!. Те же схоластические формы господствовали в преподавании риторики н пиитики — предметов, игравших важную роль в программе академии. Все вообще образование, которое давала академия и основывавшиеся по ее образцу коллегии, имело чисто формальный характер. Оно давало возможность своему воспитаннику пустить тучу художества по всякому поводу и без повода, не оставить без ответа, хотя бы чисто формального, никакого возражения, говорить речисто и высокопарно, но реальных знаний давало чрезвычайно, мало. Да и те были невысокого качества, так как академия, повторяю, совершенно не следила и не шла за движением европейской науки.
То же самое было и с украинской книжностью XVII—XVIII вв. Мы встречаем выдающихся богословов, цроповедников и полемистов,, как Йоанникий Галятовский, Иннокентий Гизель, Димитрий Туптало, Феофан Прокопович, Георгий Конисский. Но те времена, когда религиозные и полемические вопросы царили над умами, для левобережной Украины особенно, где православие господствовало спокойно и прочно, — прошли безвозвратно. А вне религиозных вопросов украинская книжность давала очень мало. Например, из сохранившегося рукописного материала убеждаемся, что общество очень интересовалось своей историей: сохранилось немало списков старых исторических памятников, сделанных, в XVH—XVIII в. (есть даже несколько списков большого летописного киево-галицкого свода XIII в.), есть много компиляций позднейшего времени; но из этого богатого материала ничего не прошло в печать. Единственная историческая книга, удостоившаяся издания, — Синопсис (1679), краткая история Руси, написанная чрезвычайно мертвенно и сухо; достаточно сказать, что в ней совершенно пройдено молчанием козачество и национальная борьба с Польшей, хотя она составила эпоху в истории народа, и памятью о ней полна была современная Украина. Богатая историческая письменность, посвященная этой борьбе, — между ними чрезвычайно интересные мемуары, как напр. т. наз. Львовская летопись, летопись Самовидца, оригинальный памфлет Величка, многочисленные хронографы, исторические компиляции и хроники (как так наз. Супрасльская, Густынская, Сафоновича, Кохановского, Боболинского и др.), целый ряд козацких летописей, как Грабянки, Лизогуба, Лукомского и др., — все зти произведения, более или менее отражавшие биение пульса украинской жизни, не удостаивались внимания книжников, располагавших издательскими средствами.
Вез внимания остался и превосходный исторический эпос, слагающийся в продолжении XVII в. из взаимодействия элементов книжных и
История украинского нарсуд
народного песнетворчества, вырабатывающий для себя новую характеристическую форму так называемой «думы*. Он сохранился только в остатках задержавшихся в народной памяти (главным образом цикл дум о Хмельницком, в значительной мере вытеснивший из обращения более старые произведения) и в этом виде составляет настоящую гордость украинского народа, благодаря, своим высоким поэтическим достоинствам и живому историческому колориту. В устном обращении осталась и вся превосходная украинская лирика Немногое из поэтических» произведений тогдашних «литературных» кругов, удостоенное печати, отличается большею частью крайней безжизненностью: и здесь произведения, более близкие к жизни и ее интересам, большею частью не удостаивались печати; издавались панегирики в честь высокопоставленных лиц, убогие вирши высоких представителей церкви, а не произведения, представлявшие более живой интерес.
Правда, даже более жизненные произведения этой схоластической литературы производят выгодное впечатление только по сравнению с полной безжизненностью большинства — разных панегирических произведений, вирши религиозного или нравоучительного содержания и схоластических школьных драм, подражавших давно отжившим образцам латино-польской схоластики. Но в значительной степени тут сказывалась не только схоластическая отсталоеть и односторонность школы, но и политический режим — неблагоприятное отношение правительства, чувствовавшееся на Украине очень живо и отражавшееся на литературе, весьма сильно Редко касалась она темь более живых, общественных и национальных, да и касаясь их, обыкновенно держалась безобидных общих фраз, не грозивших конфликтом с политическими и общественными стремлениями правящих и руководящих сфер, и обрабатывала свои темы с тою же чрезвычайной вялостью и напыщенностью, вообще характерными для схоластической манеры.
Это приходится сказать даже о лучших произведениях эпохи, как, напр., довольно талантливо и сравнительно живо написанное драматическое действие: «Милость Божия, Украину от неудобь носимых обид лядских через Богдана Зеновия Хмельницкого свободившал», неизвестного автора, вызванное восстановлением гетманства в 1728 г., оживившим надежды украинского общества на лучшее будущее, не говоря о несравненно слабейшей аналогической «Трагедокомедии» Ляскоронского, 1729 г., написанной для прославления Петра и верховного тайного совета. Бытовыми и общественными элементами наиболее (опять-таки — сравнительно) богата драма Конисского «Воскресение мертвых» (1747).
Большею жизненностью отличались шутливые интермедии, вставлявшиеся в антрактах школьных драм для развлечения удрученных на-
22 Зэк. 35
346
сыщенной схоластикой слушателей, сатирическая произведения, стихи легкого содержания, пародии. В таких произведениях часто унотреблялась чистая народная речь, на которую вообще смотрели несерьезно: «настоящие» литературные произведения писались макароническим языком, все более и более подпадавшим влиянию великорусского. Впрочем со второго десятилетия XVIII в. перестают появляться в печати даже такие «серьезные» произведения: произведения украинской книжности вообще не печатаются больше; они остаются в руконисях, и самое «творчество» в этой сфере совершенно ослабевает. Причиной были цензурные стеснения российского правительства.
Уже в XVII в., как было упомянуто, в Москве смотрели недоброжелательно на украинскую книгу, подвергали ограничениям ее распространение, и с подчинением украинской церкви московскому патриархату подчинили московской цензуре украинские издания. При Петре пошли еще дальше в этом направлении, осудив на смерть вообще украинскую книгу. В 1720 г. было издано правительственное распоряжение, запрещавшее печатать на Украине какие-либо книги, кроме церковных, с прежних изданий, «а и оные церковные старые книги с такими же церковными книгами справливать, прежде печати, с теми великороссийскими печатьми, дабы никакой розни и особого наречия не было*1. Этого распоряжения правительство затем держалось очень строго; особо учрежденный цензор занимался исправлением украинских текстов и только после такой процедуры книги разрешались к печатанию Когда в 1726 г. один из киевских игуменов ходатайствовал о разрешении напечатать акафист св. Варваре, написанный киевским митрополитом, на это дано было разрешение под условием, что акафист будет для издания переведен «на великороссийское наречие». То же повторялось и позже. В1769 г. киевская лавра ходатайствовала пред синодом о разрешении напечатать украинский букварь, в виду того, что московские буквари на Украине не покупаются, но синод в разрешении отказал. Даже старые церковные книги украинской печати было приказано епархиальному начальству отбирать и заменять книгами московской печати.
Какое влияние оказывали на литературное творчество эти условия,, легко себе представить. А одновременно украинская книжность и украинский язык вытеснялись также и из школы.
С последней четверти XVIII в. киевские митрополиты, следуя видам и желаниям правительства, вводят великорусский язык в преподавание киевской академии, и она служить в этом отношении при этом для других духовных школ. Особенную ревность об успехах великорусского языка
1 Пекарский — Наука и литература при Петре, II стр. 193.
проявлял в 1780-х гг. митр. Самуил Миславский, вводивший в преподавание академии великорусские учебники, выписывавший великорусских преподавателей и прилагавший всяческие старания я тому, чтобы преподавание происходило на чистом великорусском языке. Было отправлено несколько студентов в московский университет для возможно лучшего усвоения великорусского языка для преподавания. Как полстолетия пред тем преподаватели-Укрдинцы в великорусских школах приучали учеников к украинскому произношению — к большому нх неудовольствию, так теперь прилагаются попечения к усвоению великорусского произношения. в украинских школах, Украинское произношение подвергается гонению; печатаются специальные руководства, даются инструкции преподавателям в этом отношении, Епархиальное начальство следит, чтобы священники и дьячки читали по церковно-славянски с соблюдением великорусского, а не украинского произношения; а по присоединении цравобережной Украины к России, как мы уже знаем, особенное внимание было обращено также на то, чтобы и здесь священники произносили молитвы на великорусский образец.