При таких условиях, конечно, не могло быть и речи о каком либо развитии украинской национальной культуры и жизни,
Старая школа разлагалась, старая литература вымирала. Такая школа и такая литература не могли удовлетворять украинскую интеллигенцию. Начиная уже со второй четверти XVII в., украинские юноши не только аристократических, но и просто зажиточных фамилий нередко отправляются в заграничные школы и университеты (особенно геттингенский), а когда во второй половине XVIII в. организуются порядочные училища в Петербурге, туда в большом числе направляется и украинская молодежь.
Желали основания таких же школ и на Украине. До нас сохранился весьма интересный проекта основания университета в Батурине, составленный в 1760 г. Тепловым, очевидно по поручению гетмана, для представления императрице. Это должен был быть, по мысли проекта, светкий университет с кафедрами философскими (историко-филологическими), юридическими, математическими, естественно-историческими и медицинскими, по образцу,, западных университетов, с приготовительной семинарией, для «приготовления из лиц недостаточных классов специалистов-ученых. В петиции нисколько позже поданной от гетмана Разумовского и старшины ими. Екатерине, между прочим, содержалось ходатайство об открытии в Киеве взамен академии университета с богословским факультетом и другого университета — в Батурине, без богословского факультета, а также светских гимназий, одним словом — высказывались стремления к полной секуляризации образования.
22’
348 (jjj) MCSpymeecKuu
Эти ходатайства однако не были осуществлены и за неимением светских высших школ на месте, украинская молодежь во множестве отправлялась в столицы. Тогдашняя великорусская школа и литература, имевшие совершенно светский характер, с тем предпочтением знаний практических, прикладных, какое получила она под влиянием реформ Петра, подходила гораздо лучше к потребностям времени, чем богословско-схоластическое направление старых украинских школ, и кто не мог послать своих детей куда-нибудь дальше, большею частью обращался к столичным великорусским школам.
Украинские высшие классы вообще очень ценили образование. Людей с европейским образованием среди них было немало уже в половине XVIII в. Кроме чисто-культурных запросов, здесь сказывалось и желание свежеиспеченного «шляхетства» придать себе «благородный* лоск, подчеркнул свое отличие от серой коэацкой массы, из которой оно так недавно выделилось Поэтому в культурности оно не ценило национальных элементов, которые могли бы теснее привязать его к почве, к народу. Наоборот, оно тем более готово было ценить образование, чем более последнее отделяло его от народа; отдавали детей даже в польские коллегиумы, хотя они по существу не отличались от украинских школ и ничем их не превосходили.
В результате образование, культурные интересы довершали рознь этой интеллигенции с народом. А так как из всех чужих культур у украинской интеллигенции, и специально старшины, было более всего разных связей с культурою великорусскою, то в конце концов она подпадает весьма сильному влиянию этой последней и постепенно «русеет». Ища опоры своим сословным стремлениям у русского правительства, стремясь добиться уравнения в правах с великорусским дворянством, гоняясь за карьерой — в великорусских правительственных кругах и учреждениях, после уничтожения украинской автономии, украинская старшина все более и более втягивалась в течение великорусской культурной жизни, тем более, что в этом же направлении воз-, действовало на нее целым рядом мер и само правительство, сознательно стремившееся к «обрусению» Украины.
То же было и с духовенством, которое, как мы знаем, еще в последней четверти XVII в. утратило свою автономию и было непосредственно подчинено великорусским церковным властям. С началом XVIII в. множество духовных лиц из Украины разошлось по всей России на всякие должности, включая самые высшие и влиятельные в церковном управлении. «Правительство Петра и его преемников предпочитало более терпеливых и покладистых Украинцев консервативным представителям великорусского духовенства. Благодаря этому Украинцы почувствовали себя
@ 349
как дома в великорусских землях, смотрели на церковное управление империи как на свою сферу. Но в конце концов это сближение тоже повлияло лишь на обрусение украинской церкви в школы. Когда в средине XVIII в, великорусское духовенство стало выходить из роли учеников Украинцев, эти последние оказались в очень тесной зависимости от него и под тесным влиянием великорусской -культуры.
В конце XVII и в начале XVIII в. воспитанники киевских школ играли роль проводников просвещения и культурности в великорусских землях, прививая здесь многое из своей украинской культуры, и еще во. второй четверти XVIII в. такой крупный в истории великорусской литературы деятель, как Кантемир, колебался в своих стихах между произношением украинским и великорусским. Но во второй половине XVIII в. украинская книжность, придавленная репрессиями и общим обеднением украинской жизни, пошла уже в хвосте литературы великорусской. И но мере того, как из под церковного языка у великорусских писателей постепенно выступала живая великорусская речь, ее усвоили и писатели из Украинцев, бросая свою книжную макароническую речь — добровольно и недобровольно, под влиянием цензурных запрещений, тяготевших на украинской речи. Общность церковных элементов речи великорусской и украинской послужила мостом, незаметно приводившим украинских писателей к великорусской письменности.
С половины XVTII в, великорусская канцелярская речь господствует в делопроизводстве на Украине. Книжная речь решительно сближается с великорусской. Старая макароническая речь вымпрает в половине XVIII в. Она держится некоторое время еще в домашней переписке, в среде людей, вышедших из местных школ. Пишут народным языком, но больше в шутку: веселые интермедии, непритязательные пародии, шуточные и сатирические стихотворения. Как я уже сказал, на народный язык смотрят несерьезно, он представлялся о просвещенным» Украинцам провинциализмом, не имеющим никакой будущности. Это «простонародное старинное здешнее, с польским и славянским смешанное наречие», как величал его киевский митрополит Гавр. Кременецкий, находивший необходимым даже исторические украинские памятники переводить «на чистый российской слог». Более внимательным наблюдателям народный украинский язык представлялся интересным, но вымирающим явлением, и автор первой грамматики народного языка Павловский (1818 г.) мотивировал свой труд чисто антикварными мотивами, называя украинский язык «ни живым, нимертвым», «исчезающимнаречием».
Сознание своей особенности было довольно сильно, но своеобразно. Не было недостатка в людях, которые «при всех науках и в чужих краях обращениях остались козаками», как аттестовал одного из них Румян-
цев, и питали горячую любовь к «своей собственной нации» и «сладкой отчизне». При всей зависимости от великорусской культуры и народности, они были о себе высокого мнения.
«Эта небольшая частица людей, — писал в 1760-х годах раздраженный Румянцев инако не отзывается, что они из всего света отличные люди, и что нет их сильнее, нет их храбрее, нет их умнее, и нигде нет ничего хорошего, ничего полезного, ничего прямо свободного, чтоб им годиться могло, и все, что у них есть — то лучше всего».