Литература: кроме названных в предыдущей главе трудов Огоновского, Франка и др., еще Украинско-русский архив т. III и IV, Збирпик фильольгичнои секции Наук, тов. им. Шевченка т. VIII—XII (документы и переписка), много статей и заметок, в Записках Наук. тов. Шевчепка. Кроме того Свеницкий Материалы по истории возрождения Карнатской Руси, I—II, (Львов, 1906— 8). Ост. Терлецький — Литературни стремления галицьких Русинии (в журнале Жите и Слово, 1894), и его же Галицько-руське письменство 1848 — 1866 (Львов, 1903) (книга дает больше, тем обещает заглавие, заключая в себя очерк жизни галицкого общества этого временя).
24'
XXX. ПОСЛЕДНИЕ ДЕСЯТИЛЕТИЯ
Цензурным и административные репрессии, которым подверглось украинское движение в России в 1863 г., несколько ослабили к началу 1870-х гг., и это дало украинцам некоторую возможность литературной и организационной деятельности. Центром ее в это время становится Киев, на смену ослабевшему и разреженному петербургскому кружку. Под воздействиями последнего в течение 1860 гг. в Киеве успели нарасти значительные группы Украинцев из воспитанников местного университета, преданные интересам украинского возрождения, и среди них возникает мысль об образовапии научного общества, которое объединило бы и дало известные организованный формы работе по изучению прошлого и настоящего украинского народа.
Сравнительно с кружком петербургским, занятым главным образом созидательной деятельностью в широких народных массах, в новом киевском замечалось усиленное тяготение в сторону' научных изучений. Отчасти это объясняется обилием в киевском кружке крупных научных сил, стоявших во главе его и естественно дававших тон и направление его интересам (историки Антонович и Дрогоманов, филологи Житецкий и Михальчук, этнографы Рудченко и Чубпнский, известный юрист и исследователь обычного права Кистяковский, и наряду с этими известными уже в то время учеными много начинавших талантливых их учеников). С другой стороны здесь сказывались общие течения тогдашней жизни России, из периода усиленного общественного строительства начала 1860-х гг. попавшей в полосу все усиливавшейся реакции. Революционное движение, выражавшее протест наиболее радикально настроенных общественных элементов против этой реакции, не привлекало национально настроенные украинские элементы, особенно в виду резко выраженный, им централистических тенденций. В противовес революционным течениям киевский кружок усиленно выдвигает культурную и в особенности научную сторону — развитие украиноведения.
В 1872 г. ему удалось получить разрешение на открытие в Киеве юго-западного отдела географического общества и последний послужил центром, вокруг которого сгруппировались местные украинские силы и организовалась живая научная работа, давшая ряд весьма ценных и важных изданий по истории, этнографии, языку («Записки юго-запад, отдела», «Труды экспедиции в юго-западный край», организованной Чубине-
381
ким, «Исторические песни малорусского народа* Антоновича и Драгоманова, труды Антоновича, Житенкого и др,). Собранный в Киев в 1874 г. археологический съезд, вызвал чрезвычайный интерес в обществе, дал блестящий смотр украинским изучениям. Одновременно начинает оживать и литературная деятельность, украсившаяся рядом более или менее крупных талантов, как авторы повестей — Нечуй-Левицкий, И. Мирный, Ал. Конисский, поэт и драматург Мих. Старицкий; полагаются начатки серьезной разработки народной музыки и украинской оперы (сборники Лысенка и его же онера «Риздвяна нич»).
Но эта передышка была непродолжительна — продолжалась всего несколько лет и была прервана новыми репрессиями. Правительство было обеспокоено донесениями об успехах украинской идеи, которыми его засыпал особенно тогдашний председатель киевской археографической комиссии, Мих. Юзефович, взявший на себя роль блюстителя государственных интересов на Украине. Несмотря на весь аполитизм киевского украинского кружка, возбуждавший среди самих Украинцев недовольство своим односторонним «культурничеством», деятельность его была признана опасной с государственной точки зрения. Юзефович настаивал, что и украинское национальное движение составляет измышление австрийско-польской интриги и проводит замаскированный социализм.
Это сопоставление социализма с австрийской интригой получает необыкновенную пикантность, если вспомнить, какой воистину безграничный страх в австрийских административных сферах того времени чувствовали пред всем, могущим хотя бы отдаленно напоминать социализм. Тем не менее эти безграмотные выдумки производили впечатление в правящих сферах. В начале 1875 г. правительством было Оргавизовано особое совещание, с участием Юзефовича. В виду представлений Юзефовича и донесений цензурного ведомства, усматривавшего в украинофильстве стремление к политическому обособлению, «скрытое посягательство на государственное единство России*, совещание решило употребить все усилия в тому, чтобы остановить украинское движение. Киевское отделение географического общества было закрыто, над учебными заведениями украинских губерний установлен, особый надзор, а относительно литературы были выработаны весьма строгие стеснения, утвержденные в 1876 г. и известные по имени своего инициатора под названием «закона Юзефовича*. В виду того значения, какое он получил в истории украинской жизни, я приведу его целиком:
Государь Император 18 минувшего мая Всемилостивейше повелеть соизволил
1. Не допускать ввоза в пределы Империи без особого разрешения главного управления но делам печати каких бы то ни было книг и брошюр, издаваемых на малороссийском наречии.
2. Нечатаиие и издание в Империи оригинальных произведений и переводов на том же наречии воспретить, за исключением лишь:
а) исторических документов и памятников,
б) произведений изящной словесности,
но с тем, чтобы при печатании исторических памятников безусловно удерживалось правописание подлинников, в произведениях же изящной словесности не было допускаемо никаких отступлений от общепринятого русского правописания и чтобы разрешение на печатание произведений русской словесности давалось не иначе, как по рассмотрении в главном управлении но делам печати,— и
3. Воспретить различные сценические представления и чтения на малорусском языке, а равно и печатание на таковом же текстов к музыкальным нотам.
Хотя это распоряжение, как видим, не воспрещало украинской беллетристики, но и на этот раз, как после запрещения 1863 г., цензурная практика шла, гораздо дальше буквы распоряжения, и никакие украинские книги, если не считать некоторых случайных появлений, совершенно не пропускались цензурою. Доходило до неимоверных курьезов, вроде вычеркивания украинских слов из рассказов, писанных по-великорусски, или требования, чтобы при исполнении на концертах украинских песен или романсов слова были переведены на великорусский или французский язык, и т. д. Только в связи с общим смягчением цензурных условий время принесло некоторое облегчение этих стеснений. Генерал-губернаторы — киевский (Чертков) и харьковский (Дондуков Корсаков) возбудили вопрос об отмене ограничения украинского слова, указывая на то, что распоряжения 1876 г., не подавляя национального движения, своими ничем не оправдываемыми крайностями вызывают лишь ненужное раздражение среди украинского общества; ген. губ, Чертков считал необходимым, для восстановления нормальных отношений, освободить украинское слово вообще от всяких специальных ограничений, поставив его в одинаковые условия с великорусским.
В виду этих компетентных представлений в 881 г. было образовано новое совещание, которое, однако, не нашло возможным отменить стеснений украинского слова и ограничилось лишь некоторыми частичными льготами: разрешило печатать украинские словари, представлять украинские пьесы, исполнять произведения на украинском языке.
Впрочем, и эти украинские спектали были обставлены целым рядом стеснений. Циркуляр 1881 г. требовал для каждого спектакля особого разрешения губернатора или генерал-губернатора и запрещал организацию специальных украинских театров и труип. В виду этого, например, разрешали ставить украинские пьесы только с тем, чтобы кроме украинской пьесы в тот же вечер была дана и велико-русская пьеса, притом