не меньшей величины. Начальникам губерний поручалось внимательно следить за украинофилами, «избравшими сцену орудием своей пропаганды!» (циркуляр 1881 г,), Долгое время всякие украинские представления были совершенно воспрещены в пределах киевского генерал-губернаторства, к которому принадлежали тогда губернии: Киевская, Подольская, Волынская, Черниговская и Полтавская, т.е. большая часть украинской территории России, и украинские труппы «для пропитания* принуждены были скитаться по великорусским городам, и т. п.
По отношению ко всякого рода украинским произведениям печати цензуре внушалось особенная строгость, даже по отношению к беллетристике, и давалась свобода совершенно безграничному усмотрению, так как цензорам поручалось не только запрещать все противоречащее общим цензурным правилам, «но при малейшем к тому поводу сократить число таких произведений в целях чисто-государственных»1. И цензура усердно действовала в этом направлении.
Конечно в подобных условиях сколько-нибудь правильное развитие украинской литературы и украинского движения было немыслимо. Оно, правда, обнаруживало свою жизненность очень сильно. В продолжение 1870-х и 1880-х годов появился целый ряд крупных исследований, касающихся Украины; создан быль специальный орган для ее изучения взамен закрытого в 1876 г. киевского географического отдела («Киевская «Старина», с 1882 г.). Выступил целый ряд талантливых беллетристов и драматургов; развился украинский театр, приобретший, несмотря на все ,стеснения, широкую популярность в целой России; явилась украинская музыка. Но никакое правильное развитие было невозможно там, где появление украинской книги было счастливой случайностью; где из беллетристических произведений большинству не суждено было увидеть света и именно — наиболее серьезным, идейным произведениям; где не допускалось издание на украинском языке сочинений научных, популярных книг для народа и т, и,; где даже сочувствие украинству, участие в украинской литературе — хотя бы в формах самых невинных, доставляло неприятности иногда даже очень серьезные.
Поэтому передвижение украинской культурной и общественной работы из России в зарубежную Украину, начавшееся после первой проскрипции 1863 г., продолжало усиливаться в продолжение 1870-х гг. Еще до появления указа 1876 г. полная необеспеченность судьбы украинского движения в России, в окружавшей его атмосфере инсинуации и
1 Предложение петербургскому цензурному комитету от 8 января: 1892 г. — см. в записке Петербургской академии (Императорская академия Наук от отмене стеснений украинского слова, 1905).
384 @
доносов, чувствовалась настолько живо, что создание оргапов украинского движения вне пределов досягаемости уже тогда являлось для многих неотложной необходимостью. Тогда явилась мысль об основании в Львове украинского литературно-научного общества, и результатом было упомянутое уже «Товарищество имени Шевченка», учрежденное в 1873 г. На собранные в России средства была устроена при нем типография, имевшая служить целям украинской литературы и науки. Но собранных небольших средств (около 9.000 гульденов), не хватило на оборудование типографии, она долго еще была принуждена обращать всю энергию на расплату с наиболее неотложными долгами и не могла думать о. собственных изданиях литературных или научных: только в 1880 гг. «Товариство» могло приступить к осуществлению, хотя бы скромному, своих задач. До тех пор роль всеукраинского литературно-общественного органа играла «Правда», в которой довольно деятельное участие принимали и украинские писатели и публицисты из России.
Цензурные условия тогдашней Галиции впрочем тоже не отличались либеральностью, в особенности по отношению к всему, что имело хотя бы отдаленное сродство с социализмом или «колебало основы» в каких-либо других отношениях; поэтому наряд}' с галицкими изданиями появляются украинские издания в Швейцарии, в Женеве. Эмигрировавший в 1876 г. из России М,П. Драгоманов с другими украинскими эмигрантами основались тут, предприняв издание русско-украинского журнала «Громада», посвященного главным образом политическим и общественным вопросам украинской жизни. Это был орган киевских «политиков», в противовес «культурникам» выдвигавшим вопросы политические и общественные, В России, по цензурным условиям, он не имел большого распространения, но в Галиции женевский кружок, путем изданий и личных сношений, приобрел большое влияние, в особенности среди молодежи,
В особенности имело здесь большое значение воздействие самого Драгоманова. Он еще в Киеве очень интересовался зарубежной Украиной и придавал большое значение связям с ней. Затем выехав из России и поселившись в Вене, потом в Женеве, он поддерживает отсюда живые сношения с галицкой интеллигенцией и галицкими изданиями и оказывает большое влияние на галицких народовцев, хотя и в совершенно ином смысле, чем, например, Кулиш. Собственно национальные отношения не особенно занимали Драгоманова, он был неустанным и очень резким проповедником европеизации народовства и украинофильства, сообщения ему прогрессивного характера, социального содержания, в духе умеренного («постепеновского») социализма, и в этом смысле оставил глубокие следы в истории украинского, специально галицкого возрождения, которое действительно нуждалось в воздействии в таком направлении.
Его деятельность в этом направлении была затем поддержана рядом энергических последователей в самой Галиции, среди которых первое место по разносторонности дарований и влиянию занял Иван Франко, в 1870*х гг. начавший свою литературную деятельность.
Скоро обнаружилось резкое расхождение между все нараставшими умеренными, или точнее консервативными элементами среди народовцев и приверженцами идеи Драгоманова и женевского кружка.
Около 1890 г. вожди народовцев разорвали блок с москвофилами, в который вошли в интересах общей борьбы с польским режимом, и заключили союз с правительством, привлеченные обещанием существенных национальных уступок. Этот оппортунизм был Очень несочувственно принять галицким обществом, так как на деле это оказалось союзом с польской шляхтою, представлявшею правительство для Галиции и за цену довольно незначительных уступок в сфере национальной культуры, вроде открытия еще одной украинской гимназии, одной кафедры в Львовском университете и тому под., требовавшей от народовцев отречения от их оппозиции польско-шляхетскому режиму, капитуляции пред ним Кружок Драгоманова, незадолго перед тем отдалившийся от народовцев 'и организовавшийся в отдельную партию так называемых радикалов, нашел живое сочувствие своею критикой народовского оппортунизма (т. н. но-новой эры или «угоды»), и это много содействовало успехам новой партии. Как партия, впрочем, она не процвела, но имела немалое значение как стимул прогрессивности для народовцев, левое крыло которых она фактически собою представляла.
Под давлением радикальной полемики и стоявшего под ее влиянием общественного мнения украинского общества, руководители украинской политики скоро разорвали ,угоду» с польскими правящими кругами и стали в довольно резкой оппозиции к последним и поддерживавшему их центральному правительству. По примеру радикалов, стремившихся опереться на крестьянские массы, и народовцы идут в народ, организуют его для борьбы с шляхетским режимом, стремятся поднять его общественное и политическое сознание. В продолжение 1890хъгг. народовцы под влиянием этого стимула подвинулись влево настолько, что в конце 1900 г. могло произойти их слияние с радикалами: народовская партия приняла все главные пункты радикальной программы — социального и прогрессивного характера. Хотя нельзя сказать, чтобы эти принципы действительно проникли в толщу народовской партии — после этой реформы, принявшей официальное название«национально-демократической» — но само официальное принятие этих принципов в ее программу было интересным симптомом.
Эта борьба радикальных и консервативных течений на галицкой почве, захватившая конец 1880-х и затем 1890-ые годы, велась при живей-
386 ^
шем участии украинцев российских и имела не только местный, а и более общий интерес. Если симпатии «политиков», лежали на стороне галицких «радикалов», то среди «культурников» не было недостатка в людях оправдывавших компромисс в интересах национальных приобретений. «Угода» 1890 г. была заключена при непосредственном участии выдающихся украинских деятелей России и находила у них и позже сочувствие и оправдание. На галицкой почве, на конкретных примерах галицкой политики ставились и решались вопросы о сравнительной ценности национальных форм и их социального и политического содержания, сталкивались и боролись национализм консервативный и радикально-прогрессивный, При полной невозможности свободного обсуждения политических и общественных вопросов с украинской точки зрения в России, галицкая жизнь и ее борьба течений и направлений внушала чрезвычайный интерес украинскому обществу России, не только с напряженным вниманием следившему за ней, но и принимавшему в ней посильное участие. Она служила чрезвычайно ценной поправкой и дополнением культурнического направления, сосредоточившегося в конце 1880-х гг, около журнала «Киевская Старина*, с 1888 г. перешедшего в руки киевского кружка и ставшего настоящим органом его, а также некоторых других литературно-просветительных предприятий.