Со стороны Никифора это был ловкий маневр, имевший целью натравить Святослава на Болгар для их ослабления, но перспектива завоевания Болгарии показалась Святославу очень заманчивою. Может быть, он строил в дальнейшем еще более смелые планы относительно самой Византии; во всяком случае со всею энергией) взялся за покорение Болгарии. Но когда он готов был действительно прочно овладеть Болгарией, византийское правительство переменило фронт, вошло в союз с Болгарами и обратилось против Святослава Новый император Иоанн Цимисхий
1 Этот разгром Хозарской орды был, впрочем, большой ошибкой со стороны Святослава, потому что Хазария, хотя и сильно ослабленная уже в то время, все-таки сдерживала тюркское движение в черноморские степи. В виду этого тюркского потопа все приобретения политики Святослава на юго-восточной границе и на Кавказе были совершенно эфемерны.
63
обложил его в Доростале (Силистрии), и в конце концов, не смотря на все свое геройство, очень сочувственно обрисованное не только в киевских преданиях, но и в греческих сказаниях — Святослав принужден был капитулировать перед Греками. На возвратном пути, на нижнем Днепре он попал в засаду, устроенную Печенегами {быть может тоже не без инициативы Греков), и был ими убит (972 г.).
Старший сын Святослава Ярополк, получивший Киев еще во время болгарской кампании, должен был занять место отца, но не оказался на высоте своего положения, и его попытки объединения земель Русского государства встретили противодействие со стороны другого сына Святослава, Владимира, сидевшего в Новгороде. Несколько лет снустя по смерти Святослава, около 980 г., Владимир выгнал Ярополка из Киева и овладел Киевским государством.
Первые годы княжения Владимира в Киеве уходят на укрепление расшатанной в период разделения и междоусобной борьбы системы Киевского государства. Несомненно, это потребовало от Владимира сильного напряжения энергии; ряд походов его записан в летописи, но он, конечно, не дает полного понятия об этой кипучей военной деятельности нового киевского князя. Из летописных известий видно, что в то время как Святослав обращал особенное внимание на восточные границы государства, Владимир очень много внимания уделял западным. Современный польский документ дает нам указание на занадную границу русского государства, установленную этими походами Владимира; иа северозападе она доходила до границы Пруссов, на юго-западе подходила к Кракову. Здесь, на занадной границе, завязалась борьба за политическое влияние с Польшею, во главе которой стал тогда талантливый князь Болеслав; но при Владимире перевес был, очевидно, на стороне Руси.
Весьма важную и трудную работу произвел Владимир во внутренних отношениях: он не только привел в зависимость от себя земли, входивший прежде в состав Русского государства, но и поставил их в более тесную связь с Киевом, посадив во всех главнейших пунктах их, на место прежних князей и наместников, своих многочисленных сыновей. Отсюда берет начало династический принцип, получающий свое полное развитие в последующих столетиях. Еще более важное значение имели культурные элементы, введенные Владимиром во внутренние отношения государства. Созданное внешнею силою и не имевшее внутренней связи, кроме экономических интересов созидавшего и поддерживавшего его военно-торгового класса, это государственное здание получаете, при Владимире новые устои, культурного и морального характера, в виде новой, заимствованной из Византии, религии и связанного с нею просвещения, книжности и культуры.
64
Исходной точкой этого чрезвычайно важного в культурной эволюции не только украинских племен, но и всей восточной Европы явления были прежде всего политические планы Владимира: стремление поднять престиж своей власти, ириодев его византийским ореолом. Эго было общее стремление основателей новых государств средневековой варварской Европы, искавших средств укрепить свою власть и с прискорбием чувствовавших, как незначителен их авторитет в глазах товарищей-вассалов и соратников подданных. Между Киевскими князьями Владимир не был первым на этом пути; в своих поучениях сыну имп. Константин Порфирородный дает ему наставление относительно того, как следует отделываться, когда владетель Хозар, Веетров, Руси или какой-нибудь иной варварский народ, как то часто бывает, обратится к нему с просьбою прислать ему корону или иные императорские регалии, или же породниться с ним, С такими просьбами разные варварские владетели действительно часто обращались к императорам Рима, как западного, так и восточного — Константинополя; этим путем они стремились позаимствоваться обаянием «вечной» империи и ее ореолом усилить свой престиж. Обращались к ним, судя по словам Константина, и предшественники Владимира на киевском столе. С таким предложением обратился к византийскому императору и Владимир, с тем отличием, что его планы привели к чрезвычайно важным последствиям, значение которых он, очевидно, сумел оценить по достоинству.
Повод к тому дал сам император. Византия переживала трудные времена вследствие очень опасного восстания, поднятого племянником покойного императора Никифора, Вардою-Фокою, и император Василий обратился за помощью к Владимиру, как то не раз делали и его преемники, до Никифора Фоки включительно1. Владимир не отказал в помощи, но поставил свои условия: император Василий и его брат-соправитель выдадут, за него свою сестру и — можем с значительной вероятностью дополнить рассказ нашего историка — пришлют ему императорские регалии11. Император потребовал, чтобы Владимир в таком случае крестился. Владимир согласился и действительно принял крещение.
Условие было заключено в начале 988 г.; русский шеститысячный вспомогательный отряд был послан и сыграл важную роль в подавлении
1 Обязательство взаимной помощи Руси и Византии даже включено было в трактат 944 г.
2 Весьма вероятно, что отсюда ведет свое качало очень популярная легенда о присылки императорских регалий Владимиру, но эта позднейшая легенда приурочивает это событие к лравнуку Владимира В. — Владимиру Мономаху. На своих монетах Владимир, В. действительно изображен в императорских регалиях.
65
восстания; но императоры не спешили исполнить свое обещание. Несмотря на свое могущество, русский князь в византийских придворных кругах ценился не высоко: из собрания формул императорской канцелярии мы знаем, что грамоты к киевским князьям писались с меньшим этикетом, чем к хозарскому кагану, не говоря уже о болгарском царе. Выдать «порфирородную дочь порфирородного византийского императора» за этого северного варвара было весьма тягостным унижением, и византийский двор, очевидно, уклонялся от него. Тогда, чтобы принудить его к исполнению обещаний, Владимир обратился к ахиллесовой пяте русско-византийских отношений — крымским владениям Византии, которые она так боязливо охраняла трактатами (944 и 971) от притязаний киевских князей. Владимир отправился походом в Крым и взял столицу византийских владений — Херсонес. Это оказало действие, тем более, что империя была снова в весьма затруднительном положении. Имп. Василий поспешил отправить сестру Анну в Херсонес. Там обвенчали ее с Владимиром, еще раньше (очевидно, до крымского похода) принявшим крещение, и Владимир возвратил Византии Херсонес — «за вено», в качестве выкупа за жену.
Будучи выдающимся политиком (о чем красноречиво свидетельствует вся предшествующая его политическая деятельность), Владимир умел оценить политическое значение христианства для своей государственной системы, хотя самого его, как видим, к крещению привели чисто политические комбинации. Христианство было важнейшею составной частью византийской культуры, общественной и государственной организации Византии; и Владимир, стремясь к сближению, к уподоблению своего государства византийскому, естественно пожелал уподобить его и с этой важной стороны как можно ближе. Он, очевидно, понимал, какое огромное политическое значение будет иметь распространение среди народов его государства, с их разнообразными, примитивными и незаконченными религиозными верованиями, новой культурной религии с богатым внутренним содержанием и внешним блеском искусства, с вполне законченными формами и выработанной иерархией): распространяемая и покровительствуемая правительством, эта новая религия и в дальнейшем должна была держаться княжеской власти, как своей опоры, и, связывая новым, культурным узлом племена русской политической системы, должна была укреплять их зависимость от Киева и киевской династии. Не отрицая вполне мотивов нравственных, так как Владимир, несомненно, и сам стоял под нравственным воздействием новой религии, — мы все же в этих политических мотивах прежде всего должны искать объяснения той энергии, с которою Владимир занялся насаждением в землях Русского государства новой религии и неразрывно связан-