В Киевской земле в XIV–XV вв. подобные оборонные замки существовали в Овруче, Житомире, Белгороде, Вышгороде, Каневе, Чернобыле, Черкассах. Их главной функцией была защита населения от татарских нападений.
На западноукраинских землях замки строились особенно интенсивно во второй половине XIII–XIV в. в связи с агрессией со стороны польских, литовских, немецких, венгерских а других иноземных захватчиков. В системе замковых оборонительных сооружений создавались укрепления нового типа: высокие и мощные каменные башни (донжоны), обыкновенно располагавшиеся внутри городских стен. Эти башни обеспечивали круговой обстрел врага из луков и самострелов и были достаточно мощными, чтобы выдержать удары камнеметательных машин. Подобные башни сохранились в Каменце (Волынском), Столпье и Белавине (две последние крепости расположены вблизи Холма).
Укрепления различного рода (валы со стенами и башнями, рвы) имели все сколько-нибудь значительные украинские города XV— первой половины XVI в. За небольшими исключениями, городские стены были деревянными. Даже замок Киева в XV в. был выстроен из дерева, о чем сообщает венецианец Контарини, побывавший в этом крупнейшем украинском городе в 1474 г. Каменные стены имели замки Каменца, Хотина, Меджибожа и Смотрича на Подолии, а также Луцка на Волыни.
Со второй половины XV в., несмотря на непрекращающиеся татарские вторжения, постепенно начинается освоение степных земель Украины. Возрастание спроса на хлеб вследствие усиливавшегося отделения ремесла от сельского хозяйства и увеличения городского населения, активизация международной торговли делали освоение новых плодородных земель неизбежным.
Опорными пунктами освоения степей становятся южные замки, строительство которых значительно оживляется в первой половине XVI в. Вокруг них группировалось земледельческое население. Правительства Польши и Литвы не брали на себя расходы, связанные со строительством замков, — они ложились на плечи местного населения. Так, на строительство Каневского замка согнали более полутора тысяч человек со всей округи. Они должны были привезти с собой несколько тысяч бревен, иметь собственное продовольствие и пр.
Построенные преимущественно из дерева и земли, замки постоянно требовали ремонта для поддержания их в боевой готовности. Однако польская и литовская администрация мало заботилась об их сохранности. Люстрации южноукраинских замков середины XVI в. единодушно отмечают их запущенность, а большая часть этих сооружений вообще оказалась разрушенной как временем, так и набегами крымских феодалов. В описи Каневского замка 1552 г. отмечено, например, что в нем «погнило и поопадало будованья много, трудна на нем не только оборона, але и сторожа, бо не льза вже ходити по бланъках: што не поопадало, ино и то ледви от витру колышеться»[71]. Поэтому населению порубежных украинских земель приходилось больше рассчитывать на собственные силы, чем на защиту замковых стен.
Документальные и археологические данные позволяют реконструировать внешний вид украинского города XIV — первой половины XVI в. Он имел много общего с тогдашними русскими и белорусскими городами, поскольку все они восходят к древнерусским городам IX–XIII вв.
Строители стремились поставить город на реке, а если была возможность — то при слиянии двух рек. Это диктовалось потребностями обороны и в значительной мере определяло планировку городских центров. Наиболее выгодную для обороны, обычно возвышенную часть территории города занимал детинец (кремль). В нем находились резиденция князя, старосты, епископа. По конструктивным особенностям детинец подобен описанному выше замку. Вне детинца был расположен городской торг. Вместе с детинцем торг образовывал ядро города, к которому со всех сторон сходились улицы. Городская территория за стенами кремля называлась посадом. Центральную часть города занимали дома феодалов и купеческо-ремесленной верхушки, на его окраинах теснились хижины бедняков.
Средневековый город застраивался хаотически, никаких планов застройки не придерживались. И бедные и богатые усадьбы располагались таким образом, чтобы на улицу выходили ограда и стены хозяйственных построек (амбаров, хлевов), а жилище находилось в глубине подворья. Усадьбы состоятельных горожан выделялись из общей массы большей площадью, многочисленностью и размерами хозяйственных построек, величиной жилого дома. Абсолютное большинство строений в городе было деревянным. Исключение составляли отдельные церкви, дворец князя, дома наместника, епископа. С XVI в. каменные дома начинают возводить крупные феодалы и богатые купцы.
Магдебургское право. Зависимость от феодального государства и отдельных феодалов отрицательно сказывалась на развитии городов и положении широких масс горожан. Королевская и великокняжеская администрация в лице старост и подстарост, так же, как и частные владельцы городов, постоянно вмешивалась в общественную и экономическую жизнь горожан, облагала их различными поборами за право заниматься ремеслом и торговать, а то и просто грабила их. Особенно страдали от феодального своеволия городские низы, ремесленная беднота. Горожане украинских земель стремились избавиться от притеснений со стороны государства и магнатов, по крайней мере ослабить зависимость от них. Как и в других странах, они боролись за предоставление им самоуправления. Уже в XIV в. королевская и великокняжеская власть начала за определенное вознаграждение выдавать отдельным украинским городам грамоты на «вольности», т. е. переводить их на магдебургское право. Своим названием оно обязано немецкому городу Магдебургу, хартия которого на самоуправление была образцом для привилегий подобного рода[72]. Переведенные на магдебургское право города получали возможность самоуправления, хотя и ограниченного, а также другие привилегии.
Правители Польши и Литвы стремились опереться на население городов в борьбе против феодальной оппозиции. Как отметил Ф. Энгельс, опора на городских жителей была типичной для борьбы европейских властителей против своеволия феодалов, за централизацию государственной власти. Говоря о беспорядках, которые вносили в жизнь феодальных государств противоречия внутри господствующего класса, Ф. Энгельс пишет: «Что во всей этой всеобщей путанице королевская власть была прогрессивным элементом, — это совершенно очевидно. Она была представительницей порядка в беспорядке… в противовес раздробленности на мятежные вассальные государства… Союз королевской власти и бюргерства ведет свое начало с X века; нередко он нарушался в результате конфликтов… и вновь возобновлялся, становясь все крепче, все могущественнее…»[73].
В течение XIV–XV вв. магдебургское право получили Львов (1356), Каменец-Подольский (1374), Санок (1389), Луцк (1432), Кременец (1438), Житомир (1444). Киев добился этого права в 1494–1497 гг. При получении магдебургского права часть натуральных повинностей, взимавшихся с городского населения, заменялась денежными сборами с торговли и промыслов. Одновременно город формально выходил из-под юрисдикции королевских или великокняжеских наместников. Их компетенция переходила к назначенному правительством войту, который возглавлял магистрат — орган городского самоуправления. В ряде городов магистрат имел две коллегии: лаву (суд по уголовным делам) и раду (административный орган и суд по гражданским делам).
Власть в городах, получивших магдебургское право, как и ранее, находилась в руках городской верхушки— богатых купцов и руководителей цехов. Члены магистрата избирались или назначались (войт, бурмистры) из среды богатого мещанства. Основная масса городского населения была отстранена от участия в самоуправлении и боролась за право иметь своих представителей в его органах.
Магдебургское право несколько ослабляло зависимость горожан от феодального государства и отдельных феодалов (постепенно и частные владельцы городов начали переводить их на самоуправление) и, таким образом, в ряде случаев объективно способстовало развитию городов. Но самоуправление городов, пользовавшихся магдебургским правом, на Украине носило ограниченный характер. В ряде западноукраинских городов польское правительство разрешало в полном объеме пользоваться магдебургским правом лишь мещанам католической веры. Православное украинское население, составлявшее основную массу городских жителей, ограничивалось в правах на торговлю, занятиях ремеслами, часто лишалось возможности участия в органах самоуправления и т. д. Поэтому оно вело борьбу за ликвидацию ограничений в пользовании магдебургским правом, против политики национально-религиозной дискриминации со стороны польских и литовских магнатов и их союзников — украинских феодалов.
72
Древнейшей среди известных привилегий на самоуправление самому Магдебургу является грамота архиепископа Вихмана 1188 г. Первыми письменными памятниками распространения магдебургского права следует считать грамоты, которые совет Магдебурга посылал городам, желавшим жить по его образцу (древнейшая датируется 1211 г. и дана силезскому городу Гольдбергу).