На завоеванной территории генуэзской Газарии и Феодоро османцы образовали провинцию (санджак) Кефе. Османцы не вступали на территорию собственно Крымского улуса и его столицы. На трон вернулся Нур-Девлет, предшественник Менгли Герея. Последний же, несмотря на выражение благодарности за освобождение и лояльности Османам, был на всякий случай отослан ко двору султана в качестве почетного трофея — Османы почитали чингисидов.
Смена власти, как всегда, спровоцировала в Крымском улусе беспорядки, предоставив золотоордынскому хану Ахмату удобный шанс возобновить свой суверенитет в Крыму. Летом 1476 г. это ему удается. Водворившаяся вследствие этого анархия заставила Эминека и союзные кланы принять меры к возвращению Менгли Герея на трон. Султан отпускает хана в Крым. При этом хан уже успел показать свою признательность османцам за свое освобождение из генуэзского плена — в письме одному из османских вельмож в июле 1475 г, он назвал себя «ставленником (тикме) падишаха», т. е. султана[62].
В этом нельзя усмотреть намека на рабство, подданство или «вассалитет» ханов Османам, хотя бы потому, что Менгли Герей тогда не имел никакой власти. В дальнейшем же крымские ханы выпускали собственную монету, и до конца XVI в. в пятничной проповеди в их честь первой произносилась здравица (хутба). Позднейшие османские историки, в частности крупнейший историк XIX в. Ахмед Джевдет Паша, также называли пребывание хана у османцев «убежищем» (ilticas)[63]. Однако личная уния создала прецедент для подчинения целой династии Гереев дому Османов. Этому дополнительно способствовало длительное царствие Менгли Герея и тот факт, что именно он добыл себе высший титул суверена — падишаха. Его потомкам уже не мог достаться более высокий титул, который бы аннулировал обязательства пращура. Так крымские ханы признали верховенство османских султанов. Формального же договора о вассалитете между этими династиями не существовало.
Османы не ограничились установлением контроля над Южным Крымом, а захватили также остальные генуэзские колонии: Керчь, Тамань, Тану/Азак (совр. Азов) и другие. Все они вошли отдельными округами в провинцию (санджак) Кефе — по турецкому названию Каффы. На территории этой провинции османцы разрушили за ненадобностью десятки маленьких фортов и оставили только десять укрепленных городов. Население провинции состояло в основном из греков, но в нем выделялись также этнорелигиозные группы армян, прибывших из Восточной Анатолии, иудеев (как местных, так и пополнявшихся эмигрантами из Испании, Германии, Королевства Польского, Руси), черкесов и даже русов (последние имели отдельные общины в Кефе и Азаке). Через санджак Кефе пролегали торговые пути в Великое княжество Литовское, Московию, Кавказ, Среднюю Азию. Этим путем османцы традиционно получали важнейшие предметы роскоши — меха, ловчих птиц. Первые были особенно важны для османского двора, так как ношение мехов в придворном этикете превратилось в ранговое отличие, и, таким образом, поставка их ко двору требовала больших количеств и постоянства. В то же время территория санджака Кефе и сама по себе была ценным приобретением. Отсюда в имперскую столицу Константинополь доставлялись икра, мед, лен, зерно, причем рыба и знаменитое «кефинское» коровье масло для стола янычарского корпуса и султанского двора. На османском южнобережье Крыма, вопреки распространенному поверхностному предубеждению в отношении исламского государства, сохранилось виноградарство и виноделие. Здесь по-прежнему вырабатывалось до 200 тыс. ведер виноградного вина, которое расходилось по Восточной Европе[64]. Наконец, Крым с конца XV в. на три века превратился в главного поставщика невольников на османский рынок. По сравнению с генуэзским временем, количество вывезенных рабов увеличилось, возможно, вдесятеро, доходя до двух десятков тысяч ежегодно[65]. Словом, дом Османов приобрел в Крыму весьма ценную в экономическом отношении территорию. Одновременно санджак выполнял роль военного плацдарма Османов во всей Восточной Европе, помогая удерживать контроль также над Крымским ханством.
62
Документ опубликован в: Le Khanat de Crimće dans les Archives du Musee du Palais de Topkapi»/ prćsente par A. Bennigsen, P. N. Boratav, D. Desaive, Ch. Lemercier-Quelquejay. — ParisLa Haye: Mouton editeur, E. H.E.S.S., 1978. — P. 55–58.
64
Halenko O. Wine Production, marketing and consumption in the Ottoman Crimea, 1950–1542 // Journal of Economic and Social History of the Orient. — Vol. 47 (2004). — № 4. — P. 507–547.
65
По данным конца XVI в., количество проданных в Кефе рабов составляло 17,5 тыс. — Inalcik Н. The Servile Labor in the Ottoman Empire //The Mutual Effects of the Islamic and Judeo-Christian Worlds: TheEast-European Pattern/ ed. A. Ascher et id. — New York, 1979, pp. 25–52. Позже на тех же исходных данных Г. Иналджык оценил общий объем импорта рабов из Восточной Европы в Османскую империю уже в 10 тыс. — Economic and Social History of the Ottoman Empire, 1300–1914/ Inalcik H., Quataert D. eds. — Cambridge, Cambridge University Press, 1994. — P. 285.