История услышанная случайно.
Сутулый, слегка седой мужчина средних лет, ничем не приметный, вечно угрюмый, и в лице его видно, что одинокий: видно оттого, что нет никакой искры, нет надежды, именно такое лицо часто бывает у тех, кто вечно один. Причем ему не нравится быть одиноким, но он одинок, ведь тем, кому нравится быть одним, в их глазах нет печали и жалости, а у этого мужчины, живущего в соседнем доме, – есть.
Никто и не замечал его, да и не знал даже, как его зовут, вот и я не знал, хотя частенько встречал его вечером, по дороге домой. Стоило мне только подойти к своему двору, как он выйдет ко мне навстречу, кинет приветливый дедовский взгляд и пройдет мимо. И так каждый раз, словно ждет именно меня, всегда точно, всегда выходя передо мной. Как-то я спросил у него, куда он так поздно ходит, на что выяснилось, что ходит он на работу. Работает охранником и приемчиком в местном ломбарде. Ломбард хоть называется «Элитный», но является ровно наоборот, оттого ему и приходится работать за двоих. Его смена всегда начинается вечером. Хотя по сонным глазам этого мужчины без имени видно, что он готов работать хоть целыми сутками. Ведь как-то он даже ненароком сказал мне: «На работе я прячусь от одиночества». Район у нас тихий, мало кто шатается по нему в позднее время суток, даже гопоты - и той не стало, все окультурились, что ли. А нет гопоты, значит, и в ломбард ходить толком некому. В общем, работа было не в напряг.
Обязанности мужчины без имени я представлял себе лишь мельком. Понимал, что ему нужно было принимать товар, оценивать его, платить деньги за оцененное, списывать паспортные данные и охранять это дело. Работу он свою любил, по нему было видно, ведь несмотря на то, что и ждал меня, старался никогда не опаздывать на работу, наоборот, прийти заранее, да и справлялся со своей работой он замечательно…
Как-то, вновь столкнувшись с ним у двора, я спросил его: «А что самое интересное сдавали вам в ломбард?» - на что он неброско улыбнулся и ответил: «Человеческую душу»… - «Как?» – спросил я. - «Да вот так…Сидел я, как обычно, пил у себя в каморке чай, читал газету, периодически чередуя её с телевизором, как неожиданно для будних ночей, часе в третьем ночи, в окошко постучал мужчина… Как сейчас помню: весь грязный, помятый, дурно пахнущий, да ещё и пьяный, в общем, бомж. Заявился, значит…»
- Чего тебе? - спросил я.
- Мнэ ломбэард нувэн, - держась за решетку, объявил бомж.
- Это он и есть, мы краденное не принимаем.
- У мэня не крадиеное… У мэня своё….
- Что у тебя может быть?.. Своё…
- Последнее, что осталось, - душа, пока и её не отняли. Сколько дадите за душу человеческую?
- Проваливал бы ты от сюда... мужик.
- Я совершенно серьезно, вот… - бомж достал из кармана бумажный кулек, размером с кулак, развернул желтую газету и достал из неё что-то кристально чистое и прозрачное, по форме напоминающее шар. – Это всё, что осталось от моего прошлого, возьми, брат. Сколько дашь?
Я не знал, что делать в подобной ситуации, ведь никогда раньше не оценивал души людей, поэтому среди ночи позвонил начальнику спросить совет. Тот наорав на меня и сказал решать вопрос своей головой.
- Ну, а ты сам-то сколько хочешь за неё?
- Да мне бы чуток, так, на... рублей пятьсот, на хлебушек да на водочку.
«И он отдал мне через окно своё последнее, своё самое чистое, что у него было, свою душу, а ради чего? Вот так вот, пацан».
Мужчина закончил рассказ, и снова на его лице появилась грусть, теперь еще глубже, чем раньше.
«Ну, мне пора...» – сказал он мне и ушел.
Нет ни правильного пути, ни правильной религии, ни правильной жизни, как в прочем и неправильной. Есть лишь то, что чуждо нам, то, что кажется в наших глазах далеко, кажется, что нас это не коснется. Например, мы читаем сводку новостей: « В жилом доме №18, по неосторожности одного из жильцов, произошел пожар, потушить который не удалось до тех пор, пока огню нечего было уничтожать» или «В переулке убили трех человек». Мы видим такие сводки и лишь на автомате пытаемся сочувствовать, а то и вовсе просто, думая что за нами свыше всё-таки кто-то следит и «грешно не соболезновать о близком», просто твердим: «Ох, как же так… За что же». но это всё ничего, мы думаем и тешим себя, что всё это где-то там, что всё это нереально, но вот когда уже по неосторожности горит ваш собственный дом, то мы просто не можем поверить в это, мы некоторое время находимся в ступоре, а после лишь виним во всем всех: Бога, того неосторожного жильца (даже этот жилец ты сам), пожарных, за то, что не приехали вовремя, виним всех, крича что этого не может быть. Может, просто глупо закрывать глаза на то, что кажется далеко. Глупо закрывать глаза на плохое, глупо закрывать глаза на хорошее, даже если и нет плохого и хорошего, ведь всё это исключительно сугубо индивидуально.