Однако бугаи остались на почтительном отдалении, а в двери филофеевой избы собственноручно постучал респектабельный господин. По одёжке ни за что не признаешь давнишнего рэкетира. Перед крылечком стоял и лыбился ровными вставными зубами натуральный буржуй. Костюмчик, туфли, рубашка снежной синевой отдает, и галстук с блестящей каплей на узле, да ещё и с цепочкой. Пальцы в перстях, ухоженные, словно никогда и не было набитых мозолей на костяшках. Морда сытая, гладкая... Нет, разумеется, испитая, но чисто выбритая, аж лоснится, и брюхо солидное отросло. Так змея после линьки не меняется, как этот. Ишь, гадость, ту шкуру сбросил и весь другой оказался, даже в мелочах.
Голос тоже изменился. Вроде и помягчел, уже не рык жесткого тренера из глотки вырывается, да только манера разговаривать хоть иная, не командная, а гаже былой. Вежливо так обратился Мамонт к бывшему другу, вроде и сочувственно, а закрой глаза - словно с отдаления, через плетень частый говорит, паскудник! Такой забор между ними, где руку не подашь и по едалу не смажешь, если нужда возникнет. Как большой начальник, новый буржуй тоном обозначил дистанцию:
- Алексей Павлович, сколько лет, сколько зим! Как я рад вас видеть!
Улыбка только ко рту приклеена, в глазах нет её ни капельки. Пока выговаривал бизнесмен такие вежливые слова, рассмотрел насупленность Лёхи - тут же на старый манер переключился:
- Ну, ты как неродной... Я же с добром к тебе, видишь, не побрезговал, хоть и занятой по уши, а ты чего из себя строишь, ломаешься? Напрасно вчера с ребятишками не поехал, Леха, напрасно... Бутылочку бы усидели, молодость вспомнили... Ладно, я не гордый, старых корешей не чураюсь. Ну, кончай бычиться! Знаешь, кто старое помянет, тому глаз вон. Я теперь человек сильный, со связями. Освободился, так зашел бы, попросил помочь. Хочешь бизнес начать - ссуду дам, да так просто помогу, прикрою...
Мамонт заливался соловьем, словно не замечал скрещенные на груди руки хозяина:
- Что ты в глушь забился, от кого спрятался? Коровам хвосты крутить, тоже, нашел дело! Ты же призер России, открой набор в группу каратистов - народ толпой повалит. Но у меня ещё лучше дело есть. Хочешь моментом большой куш срубить, бабла взять немеряно? И законно, главное! Так иди в долю. Давай поможем друг другу...
- Да пошел ты! Забыл, что я по твоей подставе чалился? Тебе помогать, волчина позорный? Отдыхай от этой мысли, Мамонт. Я с тобой на одном гектаре даже ... не сяду, - от такого выражения Лёхе самому гадко стало, и он резко закончил разговор. - Никаких дел. Вали отсюда!
Респектабельный бизнесмен игнорировал слова и жест, словно не его только что оскорбили. Холёные руки развернули местный краеведческий журнал и подняли на уровень лица:
- Прочти статью о Колчаке. Похоже, ты один не в курсе, что здесь любознательные следопыты поиски ведут. Активно суетятся. Ты ж не тупой, в натуре, так рогом шевельни! Почему они должны золотишко найти, а не мы?
Лёха повернулся к Мамонту спиной, поднялся на крыльцо. Тот чуть усилил голос:
- Кстати, у меня память хорошая. Чегой-то странное дедок твой молол в ночь, когда ты Тужура застрелил. Спроси его о карте по-хорошему и помоги старому другу... Или мне самому дедушку поспрашивать, опять?
Журнал шлёпнулся на ступеньку. Страховидные приплюснутые джипы укатили. Пыль улеглась. Лёха в сердцах пнул неповинное печатное издание, проводил взглядом. Бессильно распластав страницы, журнал улёгся на пыльной обочине.
- Что эта тварь про деда намекала? - Последние слова гостя оказались вроде еловой занозы под ногтем, которую извлекай не извлекай - всё одно без гноя не обойтись.
Лешкиному деду, Филофею, девятый десяток шёл. Другие представители его поколения - кто умёр, кто уехал. Стоит напомнить, речь идет про конец прошлого века - в селе Чистая Грива, почитай, только три семьи из коренного населения постоянно жили: сам Филофей, последние Птахины, то есть, Натаха с полуживой матерью, и молодые Притогины. Остальные жители появлялись в дачный период, на выходные - побухать вдали от ментовки. Ужравшись до поросячьего визга, катались на автомобилях, норовя задавить зазевавшуюся курицу. А что церемониться? Новые русские наглели, зная, что безденежные местные своей плетью их обуха не перешибут.
Сейчас хотя бы речи произносят о наведении порядка и законности, а тогда беспредел перестройки цвел буйно - брошенные дома покупали за бесценок или просто забирали городские буржуи. Тальжинский сельсовет задёшево подтверждал, а райисполком, за чуть подороже, регистрировал нагло занятое и отреставрированное жилье, как новострой. Понятно почему - провинциальные чиновники тоже жить хотели, не одни президентские подпевалы... Кидал-риелторов по деревням тогда много таскалось. Но про Чистую Гриву дурная слава пошла быстро - переехав к деду, вспыльчивый внучок тотчас несколько таких наглых морд расквасил, прямо на пороге. Скорохваты и шустрилы меж собой контачили - соваться перестали...