Эпиграф
Прелюдия.
И тополя уходят -
но след их озерный светел.
И тополя уходят -
но нам оставляют ветер.
И ветер умолкнет ночью,
обряженный черным крепом.
Но ветер оставит эхо,
плывущее вниз по рекам.
А мир светляков нахлынет -
и прошлое в нем потонет.
И крохотное сердечко
раскроется на ладони.
Ф.Г. Лорка (пер. А. Глескула)
Люди в моих глазах
Город сиял в огнях переливающихся лампочек. Гирлянды, светящиеся вывески: «С Новым Годом!», украшенные дома и куча ларьков с сувенирами и подарками. Торговый переулок как всегда заточил в себе дух торжества и выдавливал из него радость, правда, секундную. Втягиваешь её замершим носом, а она тут же выветривается. Снова вдыхаешь. Снова выветривается.
Я пропустил свою остановку. Хотел выбраться из переполненного автобуса возле театра, но задумался. В итоге выскочил у моста и прошёлся немного дольше, чем собирался.
Люди суетились – до праздников оставалось совсем чуть-чуть. Я просочился сквозь массу, в которую они превратили улицу, и осторожно пересёк светофор, чтобы с кем-нибудь не столкнуться. Пробрел мимо университета. Там у входа по своему обыкновению ошивалось несколько студентов, видимо, совсем отстающих, раз учились в такое время. Они курили, громко разговаривая и смеясь.
Старинное здание, над маленькими оконцами которого улыбались милые мордашки львов, было пристанищем будущих юристов и судей. Хотя кто знает. Зуб даю, большая часть тех, кто заканчивает высшее учебное заведение, не работает по специальности. Сознаюсь, в моём случае все обернулось именно так.
Рядом с корпусом, буквально вырастая из него, возвышалась смотровая башенка с аркой. Лет пять она стояла в балках и лестницах, и только на днях её реставрация как памятника архитектуры завершилась. Послышались звуки скрипки. Сюда частенько наведывался музыкант, заработать пару копеек. Был он и сегодня. Сейчас он наигрывал свою любимую мелодию, «Ветер, плачь».
Под аккомпанемент скрипки я оказался у очередного перехода. Через него – торговый переулок, улица, где не найдешь ничего кроме магазинов и кафе.
Светофор только загорелся красным, так что я остановился в отличие от нерадивых граждан, норовящих нарушить закон всякий раз, когда машина не казалась им достаточной угрозой. Начался отсчет.
Много лет назад, когда я так же стоял на этом переходе, в то же время года со мной приключилась история.
Тогда мы гуляли с мамой. Она хотела «пробежаться по лавочкам» и очень спешила, при этом копошилась в сумочке, проверяя, точно ли взяла кошелек. Когда люди заторопились, она бессознательно ринулась с толпой. Про меня забыла. Она всегда была рассеянной... Нет-нет, лучше второй вариант, ей он нравился больше. Недавно вычитала в книге, что ребенку нужно прививать самостоятельность с пеленок, а желательно еще раньше, чтобы он понимал, мама не всегда будет рядом. Брезгливая до нельзя – в отношении меня точно – она не любила держаться за руки и постоянно кричала, когда я хватался за её одежду или длинные холодные пальцы.
И вот она устремилась вперед. Куда тут за ней поспеть! Сразу же заблудился в потоке взрослых дядечек и тетечек. Они слепо кромсали переулок огромными шагами, и порой одолевал страх, что они меня раздавят.
«Вдруг уведут далеко от мамы, – подумал я и замер. – Ничего не вижу. Подожду, пока пройдут.»
И вот толпа стала редеть. Вскоре переход опустел, но мамы по-прежнему не было видно.
Я не понял, откуда раздался лязг колес. Не успел. Мне довелось потеряться впервые, так что от ужаса в глазах потемнело. Би-и-ип! Задрожал. Повернулся в сторону шума. Однако ничего разглядеть не удалось.
Я буквально взлетел. Чьи-то сильные руки подхватили меня, а потом прислонили к широкой груди. Быстрый взгляд через плечо помог догадаться, что мы шли прочь от дороги.