– Он спас мою жизнь.
В отличие от Кати я поглощал блины, полностью удовлетворенный тем, что кофе здесь оказался на удивление вкусным.
Столько лет общаемся, что спор на эту тему под Новый Год стал уже традицией. Мое стремление разыскать того давнего спасителя словно феникс возрождалось в канун праздников. Я искал его постоянно, просто в определенное время потребность в этом становилась жизненно необходимой.
Мои навыки рисования тогда походили на умения черкать карандашом какого-нибудь шимпанзе в джунглях, но детские неловкие пальцы старательно выводили черты его лица такими, какими запомнили их восхищенные глазки спасенного от смертельной опасности ребенка. Добрый взгляд. Прямой нос. Черные волосы и густые брови. Тонкие губы, таившие едва уловимую улыбку. К двадцати четырем годам я уже был неуверен, так ли он выглядел на самом деле, но в памяти он оставался именно таким, красивым, храбрым, смотрящим сквозь меня. А вокруг снег. Огни предновогоднего торжества. Люди.
Незнакомец ничего не просил, возможно, сразу забыл, но я от воспоминаний отказаться не мог. Его портретами завешаны все стены моей комнаты.
Я пытался его найти, но не знал его имени, не был его родственником и совершенно не представлял, чем он занимался и о чем мечтал.
Он проедал все мои мысли. Спроси сейчас, кто он для меня, я бы наверно не ответил. Он был и отцом, и матерью, братом и лучшим другом, сыном и дочерью. Он был всем, потому что если бы не было его, меня тоже бы уже не существовало.
Катя кивнула Владу, и он кашлянул, привлекая внимание к себе.
– Мы не просто так хотели встретиться с тобой!
Его глаза заблестели, а на лице засияла ухмылка. Он привстал и достал из кармана брюк запечатанный конверт.
– Подарочек тебе! – и протянул руку.
Ничего не понимая, принял его. Влад и Катя переглядывались и улыбались.
– Но у меня для вас ничего нет, – приподнял я брови.
Давным-давно мы договорились, что не будем делать подарков друг другу. И в мыслях не было купить что-то для них. Теперь придется поломать себе голову и побегать по магазинам.
– Да не надо нам ничего! Только прекрати вести себя так, иначе запрячем в психушку! – пригрозила Катя, а затем ткнула локтем Влада.
– В общем, я потрепал своих знакомых, а они своих! Попросил об одном одолжении. Много времени, конечно, прошло... – он кашлянул, прочищая горло. – Просил разыскать твоего незнакомца.
Я привстал. Как же так?
– Не дергайся! – продолжила Катя. – Я стащила у тебя из комнаты парочку более-менее походящих на человеческое лицо портретов. Что-то вроде фоторобота. На поиски ушло немало сил и средств, в основном наших, но ты стоишь этого!
Комплимент, конечно, приятный, но неужели в этом конверте то, чего я добивался так долго? Руки задрожали. Все мысли покинули голову. Моя жизнь умещалась в этой бумажке? Они знаю, что там внутри?
– Нет, – выдохнул Влад. – Я просил его запечатать данные, так что ни я, ни Катя не знаем. Хотя руки так и чесались разорвать и взглянуть... хотя бы одним глазком. Не откроешь?
Я спрятал конверт. Время было неподходящим. Слишком неожиданно.
Домой я приехал позднее обычного. Дверь в квартиру была не заперта. Из кухни раздавались голоса, и с порога чувствовался горький запах дешевой водки. Хоть разговоры слышались уже в тамбуре, едва получалось разобрать слова.
– Выжить он меня со света хочет!
Мама схватилась за бутылку и разлила по стопкам дрянную жидкость. Руки тряслись, а лицо раскраснелось и сморщилось. Пьяные глаза, полные беспричинных слез, бегали по столу.
– Говорю, хочет! Хочет убить меня и себе квартиру забрать! Думает, я не знаю! Но ничего этому ублюдку не достанется! Я завещание составлю! Тебя сделаю своим наследником! Ты меня понимаешь! Пьешь со мной! Слушаешь меня! Как, говоришь, тебя зовут? Завтра же схожу и составлю!
Она опрокинула стопку.
Я не спеша вошёл на кухню.
– Вот! Явился! Мать родную за свинью держит!
Я схватил за локоть гостя и вытащил из-за стола. Под яростные крики и ругательства мамы, довел его до двери, затем протолкал до лифта, спустил вниз и выставил на лестницу перед домом.