Я и мои головорезы (если так вообще можно сказать о малышах) глумились над ней, зачастую выкрикивая оскорбления, вроде: «Нищенка! Попрошайка! Чьи обноски сегодня носишь? Не того ли бомжа, что вчера окочурился?» или «Разойдись, ребята! Вшивая идет!» Хотя никаких вшей за ней ни разу не наблюдалось.
Она не обращала на нас внимания, когда выпады касались её, но защищала других, когда мы принимались их донимать.
Как-то раз, когда осенние дни потихоньку становились холоднее, мама затащила меня в недорогой магазин за тёплым свитером, и я увидел Машу с родителями. Они высматривали пальто. Мне подумалось, что они просто притворялись. Хотели сделать вид, что приобретут что-то, а на самом деле украдут.
Мы расплачивались на кассе. У продавщицы не оказалось сдачи, и она предложила:
– Можете купить куклу.
Она кивнула в сторону разложенных на прилавке игрушек. Неказистое приобретение, если на него решиться. Тело куклы было тряпичным. Оно резко переходило в огромную шапочку. Волосы вообще отсутствовали. На огромном круглом лице из резины размещались убого нарисованные глаза, брови и рот.
– Что за уродство! – не скрыл я отвращения.
– Почему так дешево? – мама взяла одну из кукол и ощупала её.
– Их никто не покупал, потому на них скидка.
– Она нам не нужна, – она откинула игрушку так, словно только что держала в руках гадость. – Не велика и сдача! Оставьте себе! Пошевеливайся! – махнула она, и мы направились к выходу.
Напоследок я оглянулся. Родители Маши внимательно изучали два варианта пальто. Вид у семейства был важный. Я усмехнулся - если она завтра явится в обновке, можно дразнить её воровкой.
На следующий день она пришла в пальто. Больше всего меня удивило то, что в руках она держала ту самую куклу, которую нам вчера предлагали на сдачу. Глаза нахалки сияли, а улыбка расползлась до самых ушей. Я не понимал, чему она так радовалась. Пальто было явно самое дешевое, что они смогли найти, а за куклу вообще стыд просыпался даже у меня.
– Воровка!
Я указал на Машу, когда она вбежала в игровой зал, прижимая к груди уродливую игрушку. Моя шайка загоготала и принялась повторять за мной. Другие испуганно озирались, но и словом не обмолвились, чтобы остановить травлю. Из всех присутствующих здесь, только я знал, что ничего она не крала.
Насколько мне было известно, одежду в том детском магазинчике покупала только моя мама. Ну, вот ещё Машина решилась. Семьи других ребят могли позволить себе время от времени даже брендовые вещички.
Мама пыталась вести довольно высокий уровень жизни: щеголяла в модной одежде и потребляла несказанное количество рекламируемых духов и косметики (зачастую подделку под дорогие торговые марки), отдала меня в детский садик, который находился дальше от дома, но зато в нем обитало много детей из обеспеченных семей. Возможно, этим она надеялась доказать окружающим, что мы не хуже других. Вот только мы были хуже.
Я много врал и немало чего скрывал. Например, говорил, что папа работает в спецслужбах, сказочно зарабатывает и почти не бывает дома. Хотя папы отродясь не видел. И даже не хотелось. Лгал, что из-за его профессии приходится не выделяться. Иначе (конечно же) мы бы уже давно купили особняк. Вранье настолько неумелое и очевидное, что взрослый бы рассмеялся его несуразности, но дети верили и боялись. Я обещался, если кто будет мне возражать, мой папа тут же с ним разберется.
Так вот, весь день мы издевались над Машей. И следующий, и после него. Встретили мы её и на выходных. Мы жили недалеко друг от друга, так что часто сталкивались на улице.
Если я гулял с мамой, то делал вид, что не знаю противную девчонку. Её реакция на меня была точно такой же. Сейчас мы стояли друг напротив друга без взрослых: с одной стороны – наша компашка, с другой – она.
– А воровке совсем не стыдно! – выкрикнул мальчик за моей спиной.
Егор. Он всегда любил разборки. Сейчас он сидит в тюрьме, только никого давно не интересует, за что. Его родственники со счета сбились, столько раз он уже «отмотал срок».