Важно, однако, следующее: в этот период произошло, если так можно выразиться, просветление метафизического горизонта, последовательное обустройство человека на земле: ширилось освоение окружающего пространства, нарастало взаимодействие культур и народов, возникало ощущение духовной, культурной революции, которое существенно преображало прежние формы мышления и бытия.
Перелом истории, по отношению к которому «осевое время» являлось лишь увертюрой, происходит со стремительной экспансией реального, а не «конструктивистского» монотеизма, с историческим переворотом — появлением и утверждением на планете христианской цивилизации.
Колоссальная духовная и ментальная трансформация — понимание Бога как Личности и как Творца, охватывало Ойкумену. Но почему же история получает столь мощное ускорение именно после того, как часть человечества усваивает постулаты монотеизма, вырываясь из прежних, замкнутых пространств истории к ее новому пониманию и впечатляющему перевоплощению? Дело, по-видимому, в том, что в своих онтологических правах утверждается индивидуальность, персонализм, реализуется осознанная субъектность, самостийность человека, подобного своему Творцу, существа, созданного «по Его образу и подобию». К тому же «творение из ничего» подразумевает иной статус личности, не только способной к получению свободного дара «из ничего» и «ни за что», но и к его творческому, произвольному, многогранному воплощению.
В итоге, происходит системная революция сознания, грядет цепная реакция перемен, духовный и ментальный переворот, ускоряется расколдовывание мира, снятие чар традиционалистской культуры и ритуальных заклятий-предписаний с человеческих действий. Ведь когда речь идет об уникальном существе, то присутствует не только свобода личности, но и свобода выбора, свобода поступка, возможность применения безграничных умений и талантов, возникает перспектива развивающейся в пространстве и времени общественной реформации. И даже, забегая вперед, идея создания совершенно иного социального строя, включающего, к примеру, такие инновационные элементы, как, скажем, «экономика расширенного воспроизводства». И параллельно целого «букета» других социальных проектов и конструкций.
Однако из трех ветвей монотеизма: иудаизма, христианства, мусульманства, лишь христианству удалось к началу прошлого века выстроить глобальную цивилизацию. В чем тут дело? Ответы опять же могут быть различны. Но было у христианства одно особое качество, которое заметно отличало его от «кузенов»: это догмат о Боговоплощении. Христианин является весьма амбициозной личностью («смиряйся, но дерзай»): ведь он дерзает подняться на немыслимую высоту — стать по энергиям тем, кем Бог является по субстанции. Но чтобы понять пути, ведущие к этому состоянию, нужно было вначале разобраться, кем же является Бог (отсюда — тринитарное богословие) и каким непростым образом божественное и человеческое сочетается во Христе (здесь истоки христологии). Иначе говоря, понадобилось создать небывалую, нелинейную, антиномийную ментальную культуру, радикально отличную от линейной и механистичной логики прежнего, античного мира.
Откуда, кстати, взялось это, столь привычное нам слово? От частицы anti, которая означает не только «против», но и «находящееся позади», «предшествующее». Античность — предшествующий, ветхий мир. Новый человек назвал себя moderni (ср. «Древнее прошло, теперь все новое» 2 Кор. 5, 17). Слово вновь вошло в моду при гуманистах, на самом пороге Раннего Возрождения опять-таки для обозначения людей новой культуры. Подобным же образом вновь проявилось оно в культурологии, уже на самом пороге ХХ века.
Так возник новый мир и новые люди, не скованные традиционалистскими, социально-ролевыми запретами, люди, которые своими раскрепощенными энергиями способствовали созиданию и утверждению на планете мощной цивилизации.
С течением времени христианская Ойкумена разделилась на западную и восточную части, в каждой из которой развивалась своя версия новой цивилизации.
Запад, после гибели Западной Римской империи погрузился на время в «темные века». Но и тогда в нем прорастали зерна иной цивилизации. Скажем, разбросанные по долам и весям монастыри не слишком часто воспринимаются современным сознанием как островки рождавшейся в первом тысячелетии иной цивилизации. Но именно там, хотя и не везде, собирались старые и создавались новые тексты, обновлялось понимание метафизики и земного мира, развивалось искусство изощренной мысли и сохранялась письменность, шло обучение грамоте больших и малых, а заодно разрабатывались… агротехнические приемы, совершенствовались другие формы материальной культуры. Монастырь должен был обустраиваться, причем подчас в конфигурациях нестандартной архитектуры, служить коллективным пристанищем, кормить и себя, и паломников. При этом совершать все так, чтобы оставалось необходимое — для более важных дел — свободное время, которое требовалось к тому же тщательно измерять. Так что приходилось довольно многое изобретать, порою вспоминая забытое. В результате появились или были введены в обиход: трехпольная система земледелия, отвальный плуг (с лемехом), конская упряжь (и, прежде всего, — хомут), подковы, упряжка цугом, кривошип, механические часы, кое-какие астрономические приборы. Совсем иную роль в производстве стали играть мельницы…