Ближе за все это время они еще не были; так близко, что Безупречный мог ощутить полноту ее груди, прижатой к нему, ее сосков, щекочущих его торс. Было приятно, даже слишком, и он немного отодвинулся от нее — а вдруг ее обидит, если у него встанет.
— Прости, не хотела так нападать на тебя, — смутилась она.
— Да все нормально, нормально. Поверь мне, ничего против таких атак я не имею. Одолжить тебе мой пиджак?
Триш улыбнулась в ответ на его галантность.
— Большое тебе спасибо, — ответила она и тут же укуталась, а потом спустилась по лестнице к швейцару и вручила ему билет. Он ушел, и через минуту подъехал серебряный «камри».
— Ты поведешь? — спросила Триш Безупречного.
— Я не вожу, — ответил он.
— Да ладно, — удивилась она немного.
— Правда, не вожу, — вынужден был подтвердить Безупречный, несколько смущаясь.
— А это мило, — сказала она с улыбкой, а он так и не понял, пожалела его Триш или похвалила, — но ее улыбка склоняла его к последнему.
И тут загремел гром, заревели басы — приехал Сам: на восемнадцатиколесном грузовике к «Голдстейну» со всей помпой и прочим цирком подкатил его величество Сталин. Огромный мужчина, чрезмерный во всем. У многих есть рекламные фургоны, у него же был восемнадцатиколесник, всеми колесами наружу, чтобы сам вид уже служил рекламной кампанией нового диска Сталина. Внутри размещались огромный телик, диван, стереосистема, бар, джакузи и прочий антураж, равного которому ни у кого не было. Сталин был сам себе праздник.
Грузовик подъехал к специальной площадке, и Сам со товарищи стал выходить. Сталин напоминал луковицу — такой же светлокожий и лысый; а еще ненасытный — оглядел Триш так, словно она была куском мяса. Он подошел к девушке перекинуться парой слов, с ног до головы осматривая Безупречного в поисках изъянов. Безупречный ответил на вызов и уставился на рэпера с похожим упорством. Тогда Сталин прекратил играть в гляделки и обратился к Триш:
— Как дела, лапочка? Как жизнь, Триш?
— Да все работа, работа, Сталин. Ты же знаешь.
— Да-да. А это кто? — спросил он, кивнув на Безупречного и не переставая пялиться в ее декольте.
— А, Сталин, это же Безупречный. Он только что подписал с «Краун» контракт.
— Правда... Безупречный, говоришь? — рассмеялся Сталин.
— Да, Безупречный, — ответил Безупречный.
— И это типа в каком-то смысле, да?
— Это во всех смыслах, — твердо ответил Безупречный. Не нравился ему этот громила, совсем не нравился.
Сталин попытался понять, что же имел в виду Безупречный, но бросил.
— Не важно, ниггер, не важно. — Потом он снова переключился на Триш: — Ну че, Триш, когда ты наконец бросишь этого бездельника Бин Ладена и начнешь работать со мной? Точняк, с этим альбомом я на новый уровень выхожу. Минимум пять платиновых, сто пудов.
— Ну, Сталин, ты же знаешь, босс у нас Хеннесси, и сейчас он хочет, чтобы я занялась Безупречным.
— Ах даже так?
— Кажется, так.
— Круто, ну ладно-ладно. — Сталин снова оглядел Триш снизу доверху и, прикусив нижнюю губу, спросил: — Так когда ты перестанешь меня динамить и наконец дашь, Триш?
— Спокойной ночи, Сталин, — резко ответила Триш на его нелепое предложение.
— Ну как хочешь, сучка, тебе же хуже, — бросил он на ее отказ. И затем обратился к своим ребятам: — Ну, парни, поехали.
С этими словами Сталин с компанией наконец отчалили и при полном параде направились на вечеринку.
Безупречный наблюдал за ними, все еще не до конца остыв от стычки. Триш мягко положила ладонь ему на щеку и легонько развернула к себе его лицо:
— Ну, ты в порядке?
— Да, все хорошо, — ответил он.
— Не переживай из-за этого, Майкл. Даже не думай. Ты его сделаешь. Ты всех здесь сделаешь. Да ты уже и сейчас их обходишь, в разы. — Ее слова ласкали слух парня, умиротворяли; уже очень скоро он думал только о ней.
Они сели в ее джип и какое-то время просто смотрели друг на друга. Нечасто встретишь кого-то, в чьем присутствии так уютно помолчать. Так что они просто глядели друг на друга, наслаждаясь моментом, пока сзади им не просигналили, чтобы трогались.
— Ну, куда направимся? — спросила Триш.
— Куда угодно.
— Я подустала. Не против, если мы просто заедем ко мне?
— Нет... совсем не против.
— Отлично, тогда поехали.
Безупречный и Триш поднимались в ее квартиру, скромно держась за руки и ощущая покой и комфорт в компании друг друга, пусть они и были знакомы меньше суток. Она жила в особняке в Форт-Грин, в Бруклине. Форт-Грин считался перспективным районом, там селилась богема. Правда, престижное соседство отражалось на цене, но Триш могла себе это позволить. Ей было двадцать пять лет, она уже состоялась в профессии и вообще по жизни, в «Краун» ей хорошо платили. Она была женщиной нового типа, нового тысячелетия — независимой, самодостаточной в материальном смысле; сердечные дела — другое дело.